— Мисс Мэри, что ли? Понятно. Тебя не очень изнурила осада?
— Ты сам, я вижу, измотан боями.
— Я, кстати, на самом деле замотался. Однако доложу тебе, дело движется к развязке. Наших приятелей в Лойтокитоке вот-вот повяжут.
— Каковы мои инструкции, командор Джин-Синяк?
— Продолжать учения. А я освежусь холодненьким, поздороваюсь с мисс Мэри и опять в дорогу.
— Что, всю ночь за рулем?
— Не помню. А где Мэри?
— Сейчас позову.
— Как у нее с меткостью?
— Бог ее знает, — честно ответил я.
— Пока не забыл, давай обговорим условный сигнал. Если они попадут в наши сети, я сообщу: «бандероль пришла».
— Если появятся здесь, я сигнализирую то же самое.
— Если пойдут к тебе, я и так узнаю. — Москитный полог на нашей палатке раскрылся. — О, мисс Мэри! Очаровательны, как всегда.
— Ах, и Чунго здесь! — улыбнулась Мэри. — Вот кого я люблю. Платонически, разумеется.
— Мемсаиб госпожа мисс Мэри! — Джи-Си поклонился и поцеловал ей руку. — Вы наш почетный главнокомандующий. Спасибо, что провели смотр войскам, для нас это высокая честь. Не соблаговолите ли проскакать перед строем амазонкой?
— Уже выпил, что ли?
— Безусловно, мемсаиб. И позвольте мне добавить, что платоническая любовь прекрасной дамы к бедному помощнику старшего егеря по имени Чунго не подпадает под определение метисации, а посему его непосредственный начальник, то есть я, согласен закрыть на это глаза.
— Квасите вдвоем с утра, да еще и смеетесь над бедной женщиной.
— Отнюдь, — возразил я. — Мы тебя очень любим.
— Стало быть, по поводу «квасите с утра» возражений нет. Так я и думала. Что вам заказать?
— Нет лучшего завтрака, мемсаиб, чем бутылка холодного «Таскера».
— Ладно, секретничайте на здоровье. Или пиво дуйте, мне все равно.
— Дорогая, я все понимаю, — сказал я. — Было время, ты писала о войне. И большие люди, управлявшие ее ходом, постоянно держали тебя в курсе всего, что должно произойти. Но сейчас Джи-Си сообщает мне лишь то, что сочтет нужным, да и сам наверняка обладает далеко не полной информацией. И потом, ты жила в тихом Лондоне, а не в самом сердце потенциально враждебной страны. Подумай, каково тебе будет расхаживать одной, зная о грозящих опасностях.
— Когда это я расхаживала одна? Надо мной все трясутся, опекают, как ребенка, и шагу не дают ступить. Короче, меня утомили твои разглагольствования и дурацкие игры в военную тайну. Ты просто пьян с утра и бедного Джи-Си сбиваешь с толку, а твои люди, похоже, забыли, что такое дисциплина. Я сегодня видела четверых, явно пили всю ночь: смеются, орут, даже к утру не протрезвели. А чего еще ожидать под твоим руководством?
