– Эри, дорогая, объясни-ка мне причину появления здесь этой особы. Ведь я же, кажется, просил тебя отключить портал.
– Я живое существо!!! Ну, подумаешь, ну забыла… С кем не бывает?!
А вот у пустоты голос был явно женским. Красивым – ну просто заслушаться можно! Только очень уж скандальным. И шел он, казалось, отовсюду. Но это-то как раз понятно – пустота, она ведь может быть где угодно!
– Извините. Я все-таки хотела бы… Лоранты-Следователи – это вы?
Золотоволосый фыркнул. Покачал головой. Так она и думала – волосы волосами, а он слишком похож на человека, чтобы оказаться главным среди орбитожителей.
– Нет. Лаборантом-исследователем у нас числится Эри. Этот слишком заигравшийся в блондинку компьютер, чьим био-кристаллическим мозгам давно требуется перезагрузка. А я – всего лишь техник. Правда – системный техник.
– Ха! Не посмеешь! Я личность! И на тридцать восемь процентов живое существо! Да ты же сам потом от скуки сдохнешь здесь, если посмеешь…
– Извините. Но я все-таки хотела бы уточнить…
* * *
Позже Ксант долго пытался понять, когда же именно это случилось?
И не мог.
Может быть, в тот день, на болоте? Когда их уже вконец достал зарядивший которые сутки подряд какой-то совершенно не летний дождь. Дождь то слегка стихал, превращаясь в унылую морось, то лил сплошной стеной, за которой и в пяти шагах не было видно деревьев. Они давно промокли насквозь, земля превратилась в болото, остановиться на отдых попросту негде. Даже деревья не спасали – кора стала скользкой, по такой трудно и залезть, а уж удержаться во сне и не мечтай. Бежать по раскисшей земле было невозможно, они еле брели, покорно переставляя ноги и ни о чем не думая.
И вот тут-то она и стала плакать и извиняться.
Извиняться за дождь.
Потому что решила, что это ее вина. Плакала и ныла, что, наверное, Ксант действительно прав, а она ошибалась, и вот теперь Лоранты на нее прогневались и послали этот жуткий дождь. И он будет лить до тех пор, пока она не исправится и не попросит прощения. И она, конечно же, просит прощения! Она ужасно просит прощения, но все-таки считает, что они не правы!
Она сидела в грязи, просила прощения и плакала, размазывая по щекам ту же грязь.
А он смотрел на нее сверху вниз в полном ступоре. И думал о том, что, похоже, нет ни малейшей разницы между безграничным самоуничижением – и такой же безграничной наглостью. И это плачущее и всегда готовое извиняться существо – наглее любой самой наглой Леди. Потому что ни одной Леди даже в голову не придет посчитать себя настолько важной персоной, чтобы сами Лоранты-Следователи…
