– Ну, устроила ты, – не удержался, укорил он появившуюся из кухни активную, будто совсем не устала, свеженькую жену.
Это она была повинна в неожиданном сегодняшнем застолье. Когда вечером по-обычному подъехал на своем “Фольксвагене” к ней на работу, заскочивши в машину, жена первым делом сообщила, что у них сегодня большой сбор. Нечего лелеять свою депрессию, отрезала жена в ответ на его удивление. Закрылся от всех, не отвечаешь ни на один звонок, а у меня сегодня телефон раскалился! Нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Люди хотят тебя видеть! Слышать! Наши друзья. Мои. Твои. Пощупать меня хотят, сказал В., так, да? Ну так и если, отозвалась она. От тебя убудет? И сейчас в ответ на его укор, что устроила весь этот сбор, жена, принявшаяся было составлять очередную стопку тарелок, прервала свое занятие и заступила В., вновь наметившему для себя соединиться с креслом, дорогу.
– Переста-ань! – проговорила она тем голосом, который значил у нее, что она заведена, вся предвкушение близости, что вскоре предстоит им, и одарит В. своей сокровенностью со всею щедростью. – Переста-ань!.. Ты стал знаменитым. Насладись этим! Дай насладиться мне! Всегда, всегда хотела быть знаменитой. Если не сама, то женой знаменитости. И вот стала. Разве это не прекрасно? Я живу с мужчиной, который знаменит! Дай мне насладиться жизнью! Дай воспарить! Разве я прошу чего-то дурного?
Глаза у нее блестели, она вся так и сияла радостью и восторгом. Совершенно неподдельными. И которые он не мог разделить с ней – шагнуть ей навстречу и, как она выразилась, воспарить. Эта его новая жена, которой он прежде не знал, была ему чужда, неприятна, даже и смешна, она казалась ему нелепой в этом ее счастливом воодушевлении от его досадной тягостной знаменитости. Но что же сейчас, спорить, переубеждать ее, опускать на землю?
– Давай уберем стол в четыре руки, – сказал он. Хотя уже и был готов предпочесть креслу постель. И совсем не ради того, что обещал ему упоенно-счастливый голос жены. Но, кто бы ни был виновником гостевого сбора, взваливать на нее одну тягомотное наведение порядка было все же нечестно. – А мыть будем завтра вечером. Постоит в раковине, ничего, что жара: зальем водой.
– Да, постоит. Зальем. Ничего! – с прежним блеском в глазах отозвалась жена. Жар, что жег ее, заставил жену истолковать его слова совсем не в том смысле, который вкладывал в них он.
Звучная шпага дверного звонка пронзила квартиру – В. только понес на кухню первую стопку тарелок.
