Благодаря умелым и слаженным действиям наших доблестных сыщиков в Москве сократилось число налетчиков-рецидивистов. Преступники, все эти многочисленные городушники, домушники, малинники и форточники, никогда на налет не отважатся, и когда им предъявляют обвинение в убийствах, обиженно заявляют, что на мокрое дело никогда не пойдут.
Надо считать, что налетчики являются какой-то новой группой преступников с особой психологией и со своеобразными методами совершения преступления. Многие из них, пожалуй, даже большинство, наставляя на хозяина квартиры шпалер, уверены, что стрелять им, не придется, и что испуганный обыватель сейчас же покажет им, где хранятся у него ценности, и послушно позволит себя связать и запереть или в ванну, или в уборную.
На дознании, а затем на Суде, где они фигурируют, уже как убийцы, они утверждают, что убивать не хотели, и что на убийство вынудила их необходимость самообороны, ради собственного спасения от возможного ареста…
Москва, весна 1922 года
Владлена снова увидела Москву и изумилась. Она уезжала в Берлин помогать немецким рабочим делать революцию за неделю до военного коммунизма в Советской России (тогда же она поменяла свое имя Владислава на Владлену — сокращенно Владимир Ленин, вождь мирового пролетариата).
Теперь все выглядело иначе. Карточки исчезли, люди больше не прикреплялись. Штаты различных учреждений резко сократились, и никто не составлял грандиозных проектов. Пролеткультовские поэты перестали писать на космические темы. Поэт Герасимов сказал Владе: Правильно, но тошно…
Страна с трудом восстанавливала производство. Появились товары. Крестьяне начали привозить живность на рынки. Москвичи отъелись, повеселели. Влада радовалась и огорчалась. Газеты писали о гримасах нэпа.
Влада застывала перед гастрономическими магазинами. Чего там только не было! В кафе на углу Петровки и Столешникова ее рассмешила надпись: Нас посещают дети кушать сливки. Детей она не обнаружила, но посетителей было много, и казалось, они тучнели на глазах.
Влада после приезда в Москву никак не могла определиться — чем же ей сейчас заняться. Она бродила по Москве мимо множества новых ресторанов и шумевших на каждом углу пивных. Оттуда доносились звуки фокстрота, русского хора, цыган, балалаек. Везде рекой текло пиво и портвейн.
Возле ресторанов стояли лихачи, поджидая загулявших, и, как в древние времена Владиного детства, приговаривали: Ваше сиятельство, подвезу….
