Интуиция подсказала Иванову, что Малиновского можно завербовать. Он приказал подготовить арестованного к беседе. Последнее означало — унизить человеческое достоинство. То была первая проба, от которой зависел весь замысел и, разумеется, дальнейшая судьба Малиновского.
Малиновского поместили на несколько дней в сырую, холодную камеру, в которой не было ни кровати, ни стула — арестованным приходилось сидеть и спать на каменном полу. Его плохо кормили. Надзиратель, заглядывающий в глазок, докладывал начальству, в каком настроении их подопечный.
Однако Малиновский сумел выдержать почти десять дней в такой камере. Тогда Иванов распорядился перевести Малиновского в камеру, где содержались уголовники. Угроза урок опустить подействовала. Малиновский запросился на допрос.
— Вы знаете, в чем вас обвиняют? — начал беседу Иванов.
— Нет.
— А я почему-то думал, что знаете, — Иванов говорил медленно, словно подбирал слова. — Вас обвиняют в сношениях с социалистами, а это — вы должны знать — злейшие враги самодержавия и Отечества.
Малиновский молчал, не знаю, что ответить.
— Расскажите, но только честно, про свои встречи с Макаром…
— Я не знаю никакого Макара…
Иванов вздохнул.
— Вы вредите самому себе, — сказал Иванов, выдвигая ящик письменного стола, — я знаю о вас все.
Ловким движением руки он швырнул на стол, покрытый зеленым сукном, пачку фотографий.
— Полюбуйтесь, — ровным тоном предложил он. — Здесь запечатлена ваша встреча с Макаром в Петровском парке. Напрасно отрицаете — я знаю больше, чем вы предполагаете. Например, об организации подпольной типографии… Вы знаете, что за это злодеяние полагается каторга? Если вы не думаете о себе, то пощадите свою жену и детей, да и в камере вас ждут…
При этих словах Малиновский вздрогнул и стал белее снега. Он молчал, уставившись в фотографии, разбросанные по столу.
— У вас есть только один выход из этого положения, — продолжал Иванов. — Я много об этом думал и пришел к выводу, что он устроит и вас, и, тем более, нас. Вы знаете, о чем я говорю?
— Нет, — отрезал Малиновский.
— Я думаю, не стать ли вам нашим платным агентом?
— Никогда! — закричал Малиновский, вскочив со стула. — Никогда! Вы слышите?
— Не спешите, — успокоил Иванов. — Хорошенько подумайте о моем предложении. Я делаю его не каждому встречному, а лишь тому, кто достоин. Вы лучше меня понимаете, что находитесь в ужасном положении. По-моему, революционное движение не для вас. Вы только задумайтесь, что такое эти партии? Это группы руководителей, при помощи которых мы вылавливаем бунтующий элемент. За это мы им можем сказать спасибо. А идеи — чепуха, они для того, чтобы завлечь наивных и простых людей. На этот крючок попадаются многие, вот попались и вы.
