— В семь в ресторане Бокэ.
Моисеенко глазами показал, что понял и неторопливо зашагал по улице. Борис пошел в противоположную сторону, не забывая проверяться, не увязался ли хвост. Но все было чисто.
Вечером в ресторане он занял угловой столик, заказал рюмку коньяка и стал дожидаться Моисеенко и Беневскую.
Вскоре появились и те. Беневская была задумчива. Они присели за столик Савинкова.
— Квартиру сняли, — заговорил Моисеенко. Он всегда был неразговорчив и поэтому говорил кратко и отрывисто. — На имя супругов Крамер на улице Шопена.
Разговор за столом не клеился. Наконец, Беневская спросила:
— Значит, завтра?
— Да, завтра, — ответил Савинков.
Разговор снова прервался. После долгого молчания Моисеенко спросил Савинкова:
— Ты вернешься в Москву?
— Да, в Москву.
Разговаривать больше было не о чем, и Савинков встал, попрощался и вышел. Он направился в Уяздовские аллеи. Там он должен был встретиться с остальными тремя членами покушения.
На утро Савинков уже звонил в квартиру Татарова. Дверь открыла мать Татарова, седая сухонькая старушка. Савинков поздоровался и спросил:
— Дома ли Юрий Николаевич?
— Дома, зайдите сюда, — старушка пропустила Савинкова в квартиру.
Савинков прошел в невысокую, длинную, уставленную цветами залу. Минут через пять на пороге появилась плотная, высокая фигура Татарова. Увидев Савинкова, он в нерешительности остановился на пороге.
— Чем могу вам служить?
— Здравствуй, Юрий, — сказал Борис. — Я проездом в Варшаве. Здесь все члены следственной комиссии ЦК. Мы хотели бы дать тебе возможность оправдаться.
На щеках Татарова выступили красные пятна, руки задрожали. Татаров, похоже, догадался, зачем приехал Савинков.
— Мне нечего говорить, — во рту вдруг пересохло, и Татаров проговорил это почти шепотом.
— Ты знаешь, Юрий, есть новые факты, — Савинков был совершенно спокоен, как будто приглашал Татарова не на его собственную казнь, а на увеселительную прогулку с дамами. — Есть мнение, что провокатор на самом деле не ты, а другой.
— Кто? — резко спросил Татаров.
Савинков понял, что сболтнул лишнего. Назвать сразу он никого не мог. Не приходило в голову.
— Вообще, — замявшись, сказал Савинков, — Влада, кажется, что-то напутала, вернее, напутал ее информатор…
Татаров сделал вид, что поверил. Он находился на последней стадии, еще немного и он сорвался бы.
— Так ты придешь? — спросил Савинков.
— А кто там будет?
— Все наши — Чернов, Тютчев, я. Ну, как?
Татаров напрягся.
— А ведь вы уверены, что я провокатор. Как же вы не испугались прийти ко мне?
