За Храмовой стеной. Книга Памяти | страница 25



Царскими червонцами звеня:

»Ты коня вовеки не вернешь,

Если ты сейчас меня убьешь.

И что проку – благодетеля губить?

Лучше нового коня себе купить».

Отложил я в сторону тесак,

Уползла змея на свой чердак.

Но ужалила жену мою змея.

Умерла она, и горько плакал я.

И решил, что обязательно убью

Эту злую и ревнивую змею.

В тот же миг вползла ко мне змея

Золотой валютою звеня:

»Положи на место острый нож,

Все равно жену ты не вернешь.

Ты же умный, не какой-нибудь дундук,

Наполняй деньгой еще один сундук!»

Что потом случилось – ой-е-ей! –

Умер сын, ужаленный змеей,

Умер сын –кровиночка моя –

Ну, теперь не жить тебе, змея!

А змея с деньгами тут как тут:

»Сына нет, – но деньги в дом плывут.

Ты же умный, не какой-нибудь дундук,

Наполняй скорей еще один сундук!»

А вчера, вчера в начале дня

Эта гадина ужалила… меня!

Ночь прошла в горячечном бреду:

«Если оклемаюсь, то… убью

Эту подколодную змею!»

Оклемался утром и опять

С тесаком пошел змею искать.

А змея с деньгами тут как тут –

Деньги снова в сундуки мои текут…

И опять ползет, ползет к моим ногам змея,

Червонцами чарующе звеня…

И тесак в кусты забросил я…

Ломоносовский тракт

Мы живем в расстрелянной деревне,

Здесь все так, как сорок лет назад:

Здесь качели виснут на деревьях,

Плодоносит яблоневый сад.

На крылечке солнышком согретом

Под ногами старые газеты

О Ежове «доблестном» шуршат.

На столах застыли самовары

И стаканы грязные стоят.

Не допили чай свой, не допили

Поселенцы с Дона, кулаки,

Их чекисты на корню сгубили,

И зарыли скопом у реки.

Поселенцы жить, как все хотели,

Как их предки двести лет назад.

Догнивают детские качели,

Плодоносит яблоневый сад…

Видение

Ты видишь девчонку,

Тонкие ножки,

У ветхой сторожки,

На пристани сгнившей

На том берегу?

Близ Княж-Погоста,

Где жил я немножко,

Лет, эдак, восемь

В глубоком снегу?

Моет девчонка тонкие ножки

Там, у сторожки, на том берегу.

Мне жалко девчонку,

Подростка-сосенку,

За то, что течет в ней

Славянская кровь:

Отправили маму

В глухую сторонку,

В гнилые бараки

Под лагерный кров.

Кто папа девчонки,

Поди, отгадай:

Микула-крестьянин,

Мамай-вертухай?

Не важно! Не важно!

А важно, что вижу

Я Деву-Россию на том берегу!

О, друг мой, ты молод,

И молод вполне,

Ты мог бы добраться

На утлом челне

К девчонке-России

На том берегу…

Ты можешь, ты можешь,

А я не могу…

У тихих вод

У тихих вод поток времен

Струит по лунным фазам,

И нет фамилий, нет имен

И не вмещает всех нас Разум.

Мы безымянные. Нам нет

Во тьме Вселенной места:

Пусть гаснет животворный свет,

И возникает Продолжатель чести