— Спрашивай, — разрешил голос.
— А если он не согласится?
— А если он не согласится или еще что-то пойдет не так… — Трубка помолчала. — Значит, мальчик умрет. Кстати, ты его Колей в свою честь назвал? Ты знаешь, что это явный признак мании величия?
— Имя красивое, — только и смог выдавить из себя Белоусов.
Трубка презрительно фыркнула.
— Так себе имя, я бы другое выбрал. А как ты его зовешь? Ник Ник?
— Коленька, — прошептал Николай Анатольевич, зажмурившись. Он почувствовал, что больше не может говорить, что огненный шар раздирает ему горло, а слезы готовы вот-вот вырваться из-под сжатых век. — Коленька! Отдайте мне Коленьку, — отчаянно закричал Белоусов и тут же замер в растерянности.
В трубке послышались короткие гудки.
Белоусов стоял, глядя на сжатую в руке телефонную трубку, и не мог поверить, что разговор оборвался. Что делать теперь, он не представлял. Из состояния ступора его вывела все та же телефонная трубка. Она вновь зазвонила. Николай Анатольевич поспешно принял вызов.
— Ты успокоился? — сухо поинтересовался приглушенный голос. — Если ты так орать будешь, то точно Коленьку не увидишь. Еще одна истерика, и я отключусь насовсем.
— Я понял, я все понял, — затараторил Белоусов, — не отключайтесь только.
— Теперь запоминай, что ты будешь делать после того как высадишь Баженова.
Белоусов покрепче прижал телефон к уху.
Когда разговор был окончен, Белоусов вышел из кабинета в приемную. Баженов сидел в одном из кресел для посетителей и смотрел телевизор.
«Интересно, что он слышал? — Белоусов хмуро смотрел на партнера. — Как я орал, нельзя было не услышать. Когда все кончится, надо будет его совсем на пенсию отправить, нечего ему тут маячить».
— Пообщались? — Константин Афанасьевич выключил телевизор.
— Пообщались, — угрюмо отозвался Белоусов, — значит, так, Костя, сейчас идешь в кассу оптового склада, получишь деньги. Десять миллионов. Если им будет что-то непонятно, набери меня. И тащи деньги сюда в темпе.
Баженов молча кивнул и вышел. Казалось, его совсем не удивило услышанное.
Николай Анатольевич запер дверь и, усевшись в кресло, вновь включил телевизор, где жизнерадостные ведущие любовались достопримечательностями одной из стран Южной Америки. Белоусов уставился в экран, глаза его были устремлены на шевелящих губами путешественников, однако, что они говорят, он не слышал. Он слишком был погружен в свои мысли. Подумать действительно было о чем. Звонивший человек много знал. Слишком много. Так много не мог знать человек со стороны, а значит, это был кто-то свой. Кто-то из тех, кто на него работал. Именно на него. Давно ушли в прошлое те времена, когда кто-то работал с ним. Теперь даже Баженова он воспринимал как подчиненного, который по какому-то досадному недоразумению владеет пусть и не большой, но долей в компании. Его компании. Точно, Баженова надо гнать на пенсию. Пусть уедет куда-нибудь в Италию и там сидит, пьет вино. Там самый подходящий климат для пенсионера. Тоже мне, совладелец нашелся. Кстати, он даже не спросил, зачем столько денег. Хотя, конечно, здесь и так все ясно, но все же. Мог хотя бы вид сделать, что удивился. А он словно знал, что именно так все будет. Словно знал? Или просто — знал? Белоусов возбужденно потер ладонями щеки. Ничего, он разберется. Десять миллионов — это копейки, это просто ничто. У него машина дороже стоит. Сейчас главное — Кольку вернуть. А потом он разберется, кто такой умный с ним поиграть решил.
