Ильин жил в Германии, Шмелев — во Франции, но Ильин был первым другом, помощником, наставником писателя. Он хлопотал о его материальном благополучии, опекал его в битвах с недругами, направлял его политическую мысль, окормлял духовно. Ильин был моложе Шмелева на десять лет. Он закончил Первую московскую гимназию, в которую перешел в 1898 году. Шмелев поступил в эту же гимназию на четырнадцать лет ранее. В молодости Ильин был эсдеком. Он очень нуждался, жил переводами, и хотя страстно любил и музыку и Художественный театр, концерты и театр были под запретом, потому что экономить приходилось на всем. Достаток пришел позже: после окончания университета он был оставлен на кафедре философии права. За сочинение о Канте ему присвоили звание кандидата. С 1912 года Ильин доцент Московского университета, его специализация — философия права. С 1918 года он доктор наук, профессор. На защите докторской диссертации по Гегелю ему оппонировали блистательные Е. Н. Трубецкой и П. И. Новгородцев. Но его интересовала чистая философия, в какой-то момент он «возненавидел и право, и профессора по кафедре — Новгородцева, и сотоварищей»[201], как вспоминала двоюродная сестра его супруги Е. Герцык.
Он не принимал Ницше и увлекался Кантом, позднее Гегелем, «процеженным сквозь Гуссерля»[202]. Откровением стало знакомство с З. Фрейдом: Ильин жил в Вене, встречался с ним, много беседовал. У сестер Герцык он познакомился с видными гуманитариями своего времени — с М. Волошиным, Н. Бердяевым, Вяч. Ивановым, но уже тогда проявил к ним настороженность: в их интеллектуальных и образных пристрастиях ему виделось сексуальное влечение! В эмиграции обнаружилось, что Бердяев — его идейный противник, а по отношению к идейным противникам он был не просто насторожен, а бескомпромиссен.
Ильин собран, последователен, целеустремлен, духовно тверд. В его аскетической выдержке Е. Герцык усматривала даже что-то нерусское. Она писала: «По матери — немецкой крови, светлоглазый, рыжеватой масти, высокий и тонкий, Иван Ильин — тип германца. И как бывает порой с русскими немцами, у него была ревнивая любовь к русской стихии — неразделенная любовь»[203]. Ильин говорил по-московски, влюблялся в пейзажи Нестерова, с которым был близко знаком. В 1922 году Нестеров написал портрет Ильина и назвал картину «Мыслитель». Из композиторов ему был близок Н. Метнер. В 1934 году в лекции о Мережковском он поставит в один ряд творчество Шмелева и Метнера: «…кто ныне имеет открытое духовное око для творчества Шмелева в литературе и Метнера в музыке — для творчества, которое создаст навеки незабываемые течения в истории русского искусства?»
