Золотой самолет | страница 11

про те деньки.

Деньками жизнь

не назовёшь,

и мужиков уж

не вернёшь.

Лежат, укрывши

пол-Земли,

кто наши жизни

сберегли.

Я думаю:

«А мы б смогли?»

Эта птица – загадка,

красота неземная.

Грудь покрыта румянцем,

вся в цветах горностая.

Голос, нежно зовущий

в несказанную даль,

где ведёт хороводы

чаровница-печаль.

Кто ты, птица-загадка?

Из какой стороны

прилетела на свет ты

одинокой звезды?

Я б назвал тебя: радость.

Утоли мне печаль.

Ничего не осталось.

Пусто. Кто мы?

Прощай…

Восточная Африка —

вот колыбель,

мы странники оттуда.

Праматерью Евой

запущен мой день,

улыбка её повсюду.

Теряются мысли,

слова невпопад,

и горб,

как у верблюда.

Такое бывает,

мне говорят;

я думать об этом

не буду.

Я буду думать

совсем о другом…

надуюсь

воздушным шаром

и улечу поутру

с ветерком,

этот полёт —

даром.

С детства люблю непролазные чащи:

там закоулки, тоннели кричащи.

Там потаённые тропы и клад,

дебри лесные – отважному грант.

Страхи от дурости, как осьминоги,

шастают, щупают лица в дороге,

мокрою слизью текут наугад,

липнут присоскою к телу, шипят.

Рот перекосит гадючья дорога,

если, на счастье, ещё и берлога

встретит весёлым провалом в пути —

лучше забавы, поверь, не найти.

Влёт разрываешь кусты наудачу,

я не из слабых, но вот-вот заплачу —

катится шаром рычащим гора,

я словно мячик, а он – детвора…

Выкатил мячик: «Что, пули уснули?»

Пальцы сложились в весёлые дули,

выпрямил спину – сам Ника и стать,

здесь уж меня наглецу не достать.

Гордо окинул свои горизонты:

вот недалече уж пляжные зонты,

там и избушка, оладьи в печи —

радость-хозяйка, закуски мечи!

Я откупорю заветных пол-литра,

чокнусь с тобою, родная Палитра,

в закусь нанижу груздя, аки князь…

Шастает по лесу разная мразь.

Воробьёвы горы —

давняя пора,

юношей взбирался

на салют туда.

Представлял: штурмую

крепость Измаил,

а навстречу сильно

белый снег валил.

Рядом мои братья,

шли плечом к плечу,

было столько чувства:

Оттолкнись – лечу.

Под ногами блещет

красная Москва,

впереди сияет

тайнами звезда.

Слышны разговоры.

Прелый лист в кустах.

Поднимаюсь в гору —

нету чувства «страх».

Футбол люблю

за череду событий,

за яркость чувств,

эмоции в упор.

Когда выходишь

на игру – ты нищий,

а вот уходишь

славно – фараон.

В футбол гоняли

с детства до упаду.

Играли и в жару,

и в дождь.

И назовите хоть

ещё одну усладу,

где так же мирно

побеждает злость.

Елена – морская пена,

картина лазоревых волн,

во мне до седьмого колена

осанка её и взор.

Взор дивный.

Разрез её сладкий,

такой потаённый

наказ,

и утро