Полковник, просматривая документы, лежавшие на столе, то снимал, то надевал очки.
— Что-то глаза режет, — недовольно бурчал он. — Видно, пора на отдых. Был конь, да изъездился.
«Хандрит Алексей Александрович, — глядя на него, думал Кочетов. — С чего бы это? Или «шестое чувство» беспокоит?»
В кругу друзей Алексей Александрович любил поспорить насчет такого чувства.
— Оно, — говорил Чумак, — позволяет, скажем, художнику обнаружить богатейшую гармонию красок там, где никто другой, при всем желании, ничего не заметит. У каждого из нас есть голос, но не каждый умеет петь. Руки Микеланджело, вероятно, походили на мои. Но мне не создать «Давида»! Эту тончайшую способность уловить нужные пропорции, оттенки, найти главное, решающее принято считать одаренностью, талантом. Ну что ж, пусть так и называется шестое чувство человека...
Через каждые пятнадцать-двадцать минут звонил телефон. Полковнику докладывали о положении дела. Он уже знал, что с одной стороны от Забелиной сидели две девушки, с другой — влюбленная пара. Забелина фильм смотрит спокойно. Сумку держит в правой руке.
— Очевидно, встреча должна произойти после сеанса, — заметил Кочетов. — Иначе Забелина должна была купить билет на какое-то определенное место, чтобы оказаться в нужном соседстве.
— Очевидно, — безразлично произнес полковник и опять принялся за документы.
Около девяти часов опять зазвонил телефон.
Полковник поднял трубку и кивнул головой Кочетову, чтобы тот взял наушники, подключенные к аппарату.
Майор поспешил выполнить распоряжение Чумака.
— Сеанс окончился, — услышал он приглушенный голос. — Забелина вместе со всеми зрителями покидает зал.
— Продолжать наблюдение, — приказал полковник.
Он положил трубку на рычаг, оторвал клочок бумаги и начал делить его на мелкие, части, но опять раздался телефонный звонок.
— Пятый слушает, — отозвался полковник.
— При выходе из театра, — торопливо и взволнованно докладывал уже другой голос, — с Забелиной сделалось дурно. Пришлось немедленно вызвать скорую помощь. Девушка умирает.
Полковник и майор переглянулись.
— В какой руке у нее сумка?
— В правой, товарищ пятый.
Чумак бросил трубку.
— Скорее в машину, майор...
