— Ты хорошо плаваешь?
— А какой смысл? — Веру передернуло.
— Я тебя спросил о чем-то, — напомнил Питер. Раскорячив ноги, он пытался привстать, пристально вглядываясь во что-то впереди.
— Наверно, плаваю… Меня когда-то папа учил — там еще, на Земле… Море помню, ласты…
— В километре от берега есть островок, его отсюда не видно. Крохотный такой, низкий; когда сильные дожди, его вообще затапливает. По идее, сейчас он прямо по курсу. Если нас опрокинет, бери на палец правее башни и жми что есть силы.
— Ничего другого нельзя сделать? — спросила Вера.
Питер дернул щекой.
— Драться можно. Или молиться. Ни то, ни другое не поможет.
— А плыть — поможет?
— Слон не кинется на всех сразу, — сказал Питер. — Возможно, один из нас имеет шанс.
Вера покачала головой:
— Холодно, ногу сведет. И я вообще так не хочу.
— Дура! — тонким голосом крикнул Йорис и всхлипнул. — А он тебя спросит, хочешь ты или нет?
— Сам дурак! Трус!
— Тише, вы… Жить надоело?
— Дура конопатая!
— Трус! Трус! Проверь — штаны сухие?
— Тихо, я сказал!
— Бей!..
Лодка накренилась рывком — слон атаковал снизу. Большое, нечеловеческое, прозрачное, скрывающее в себе серые, как пищевая паста, мутные комки, ворочалось под килем, пучилось, выдавливая лодку из воды. Потеряв равновесие, коротко вскрикнула Вера, ударившаяся о шпангоут больной рукой. Взвизгнул Йорис. Опасно перегнувшись через борт, Питер пырнул пикой взбаламученную воду — раз, другой… На третьем ударе рвануло так, что пику едва не выдернуло из рук, но слон все же отступил, ушел на дно, лишь вода рябила и пузырилась там, где он погрузился — на целую минуту, а если очень повезет, то и на две.
— Весло!.. — скомандовал Питер.
— Потри-ка мне спину, — сказал Илья.
Дэйв шлепнул его мочалкой по спине и начал тереть.
— Легче! Легче! Озверел?
Дэйв выругался.
— Хорош банный день, — сказал Маркус. — Мыла нет, горячей воды нет. Песочком потереть кого-нибудь?
Людвиг опрокинул на себя ушат воды.
— Все-таки чуть теплая… Что ты хочешь от сырого торфа? Я еще когда говорил: нужно от котла трубы провести, чтобы теплообменник был в башне. Тогда была бы горячая. И синтезатор работает все хуже. Откуда мыло?
— У Лоренца небось есть. Только он не моется.
Кто-то прыснул.
— Он моется по ночам, — возразил Уве. — За «махер» свой дрожит. Так при кобуре и стоит под душем — себя трет и кобуру надраивает…
— Хе-е…
— Кто полотенце взял? Здесь висело.
— И из пасти у него воняет, как из…
— Зубы гнилые, оттого и бесится. Все болезни от зубов.
