Далеко внизу чернел асфальт. Подоконник был ровный, скользкий, и Сафонову казалось, что ноги перетягивают его вниз, и он постепенно сползает в бездну. Девятый этаж! Люди внизу, на улице, были совсем маленькие, словно игрушечные.
Осторожно, стараясь не делать резких движений и не смотреть вниз, он принялся аккуратно откручивать проволоку на горлышке. Готово!
Если пробка сейчас хлопнет, я, наверное, свалюсь, – почему-то пришло ему в голову, и он затаил дыхание и облился холодным потом.
Пробка не хлопнула.
Сафонов бережно положил рядом с собой проволоку и принялся возиться с пробкой. Пробка выскочила так резко, что он от неожиданности дёрнулся назад и сразу съехал вниз на несколько сантиметров. За спиной все дружно ахнули. Сафонов теперь полулежал на подоконнике, сильно откинувшись туловищем назад, вглубь комнаты. Выпрямиться и сесть ровно он не мог. Он понимал, что, если он попытается выпрямиться, то неминуемо упадёт. И остальные это тоже прекрасно понимали. Тишина стала какой-то неестественной, звенящей. Все, казалось, даже дышать боялись.
Сафонов поднёс ко рту бутылку и начал медленно пить. Вливать в себя шампанское.
Только бы не поперхнуться и не закашляться!.. – думал он. – Только бы не закашляться!..
Шампанское было тёплое и противное. Оно пенилось, пузырилось во рту, пить было трудно. И казалось, что оно никогда не кончится. Сафонов всё пил, пил, а оно всё не кончалось и не кончалось. Не кончалось и не кончалось... Половина,.. треть,.. четверть,.. совсем немножечко уже осталось... Ну?!.. Всё! Наконец-то.
Сафонов сделал последний глоток, приподнял бутылку над открытым ртом, показывая, что она пуста, и поставил её на подоконник. Подождал немного, пока успокоится дыхание, и резко выпрямился, мгновенно ухватившись сзади, за спиной руками за подоконник. Потом не торопясь и без суеты, чувствуя уже себя уверенно и в полной безопасности, усилиями рук подтянул тело к краю подоконника, проехавшись задом по его гладкой поверхности, ловко крутанулся на месте, прижав колени к груди и следя, чтобы не разбить ненароком оконное стекло, и небрежно спрыгнул на пол.
Все разом зааплодировали.
Сафонов смотрел вокруг, видел все эти, обращённые на него, восторженные, восхищённые взгляды и испытывал странное чувство.
Я мог разбиться! Я должен был разбиться!! Я же пьяный был совсем. Я, по сути, чудом остался жив!! – с ужасающей ясностью сообразил он. – Сейчас бы я валялся внизу на асфальте в лужи крови пополам с шампанским и переломанными костями. И ради чего!?
