– Почему непонятные? – с явной насмешкой в голосе парировал двойник. – Очень даже понятные...
Где гарантии!? – впился он вдруг глазами в отшатнувшегося даже от неожиданности, застигнутого врасплох Афонского. – Может, ты мне гонишь всё тут? Про другие миры? Ради того, чтобы с ней остаться. С любимой со своей, ненаглядной, – передразнил он онемевшего Афонского. – А поменяемся мы просто с тобой местами – и всё. А откуда я знаю, что там у тебя за жизнь? Может, ты бомж? Или ещё кто. Я здесь в полном порядке, пусть и без великой любви, а там у тебя что? Гарантии где?!
– Ну, какие тут могут быть гарантии?! – срывающимся голосом взвизгнул Афонский. Всё катилось к чёрту! – Сам посуди? Ну, какие?!
– Откуда я знаю, какие, – хладнокровно пожал плечами двойник. – Тебе виднее. Ты же всё это предлагаешь, а не я. А мне вообще-то и здесь хорошо. Не дует.
– Да я клянусь тебе!!..
– Перестань! – собеседник Афонского пренебрежительно поморщился. – Не забудь, ты же сам с собой ведь фактически разговариваешь. "Клянусь"!.. Знаю я цену твоим... клятвам. Перестань!
– Ну, хорошо! – Афонский попытался собраться с мыслями. Надо было срочно что-то – придумывать. Как-то выпутываться. Ч-чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! – Давай я...
– Мы не договоримся, – спокойно перебил его двойник и рассеяно побарабанил пальцами по столу, тем же самым движением и в том же самом ритме, как это делал всегда сам Афонский. – Если у тебя нет гарантий, мы не договоримся. Пустая трата времени. Слишком хорошо я сам себя знаю. Что бы ты ни говорил, я не поверю. Нет у тебя ни слова, ни чести, ничего... Ну, у меня, у меня! – ухмыльнулся он, видя, как вскинулся было Афонский. – Не дёргайся. "На зерцало", как говорится!..
– Подожди, подожди!.. – как снег побледнел Афонский, медленно приподнимаясь со стула. – Подожди!.. Откуда ты?.. Не может же у вас быть свой Гоголь? свой "Ревизор"?! Слово в слово чтоб...
…………………………………………….
Мир замер. Воздух сгустился и задрожал как желе, мерцая какими-то то ли вспышками, то ли огоньками. Потом всё вокруг стало вдруг каким-то размытым, расплывчатым, словно нереальным, и начало постепенно, прямо на глазах таять, таять, таять… Яркая вспышка!!! Афонский ослеп на некоторое время, а когда он снова обрёл способность видеть, не было больше вокруг ничего прежнего. Ни параллельного мира, ни двойника.
Он сидел в каком-то кресле, напротив в другом кресле сидел, развалившись небрежно, тот самый... лектор... мужчина... или кто он там и курил, иронически посматривая на щурившегося близоруко Афонского.
