Когда моторный вельбот подошел к борту «Адмирала Трибуца», то первым на палубу поднялся высокий поджарый человек и сразу на чистейшем русском языке спросил капитана. Вахтенный офицер приказал морпехам наблюдать за людьми, оставшимися в вельботе, и повел гостя на мостик.
Гость уединился с капитаном и обменялся с ним рядом условных фраз. Затем он представился:
– Капитан первого ранга Ломашевский, Денис Васильевич.
Через час моряки поднялись из вельбота на палубу, и «грек» отправился дальше своим курсом. Спецназовцев разместили в отдельном кубрике, а у входа в коридор выставили пост морпехов.
– Всем отдыхать, – приказал Ломашевский. – Подъем в шесть ноль-ноль по корабельному времени.
Спецназовцы, одетые кто во что горазд и более всего напоминающие туристов в зале ожидания, раскатали принесенные им матрацы и завалились спать, сняв только обувь. На несколько минут в кубрике воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием мощных легких боевых пловцов.
Андрей настроился на отдых и стал постепенно проваливаться в сон. Позади почти сутки дороги, которая началась с перелета на гражданском самолете, потом порт на Средиземном море, какие-то люди с бумагами и потными лицами носились и ругались, что задерживается выезд международной археологической экспедиции на остров Крит. Спецназовцы понимали, что их сейчас прикрывают и обеспечивают им выход под определенной легендой их коллеги. Потом куда-то увезли их снаряжение в опечатанных ящиках, затем последовала посадка на паром, позже, уже в нейтральных водах, пересадка на греческий сухогруз, где уже находилось их снаряжение, потом в Аденском заливе наконец-то встретились со своими.
Ломашевский не ложился, а сидел с ноутбуком и знакомился с какой-то информацией. Наверняка он сейчас смотрел и последние новости с сомалийского побережья, потому что о благополучном прибытии на свой корабль он передал по телефону спутниковой связи. В дверь постучали, и в кубрик вошел командир группы российских кораблей. Они уселись с Ломашевским в сторонке и тихими голосами стали что-то обсуждать, тыкая поочередно пальцами в экран ноутбука. Истомин решил, что сейчас обсуждаются нюансы их высадки на побережье, и окончательно уснул.
Утро встретило ярким солнцем, бьющим в иллюминатор, и запахом моря. Странно, но Андрею казалось, что здесь море пахнет совсем не так, как под Новороссийском. Там запах мягче, приятнее, а здесь он какой-то едкий с примесью запаха водорослей. Возможно, это ему просто казалось, возможно, дно судна ниже ватерлинии обросло водорослями в южных морях. Не хотелось об этом думать, думать хотелось о том, что каждое море, как и человек, имеет свой запах. И нет ничего роднее запаха близкого, любимого человека. Андрей подумал о том, что не помнит, как пахнут девушки, которых, как ему казалось, он когда-то любил. Ему стало смешно от мысли, что если бы девушки узнали, что он им приписывает какие-то запахи, то обиделись бы на всю жизнь.
