— А ты, вонючка, еще спрашиваешь? Помнишь, как я за тебя вступился, а? Сказал, что наемник своих денег стоит? Сказал! А ты что сотворил? Меня же при всех избил и бургомистру сказал, что я на его место целюсь. Меня, тварь, из-за тебя сюда сунули!
— Ты что, спятил? — удивился я. Бить я его — точно не бил. Всего лишь придушил на его же гильдейской цепи и потребовал извинений.
— Кто спятил? Я?!! — вызверился Эрхард. — Ах ты…
Старшина гильдии (теперь, надо полагать, бывший) резво подпрыгнул, подскочил ближе и принялся с наслаждением избивать меня ногами, норовя попасть в лицо. В своем положении я не мог не то что сопротивляться, но даже закрыться от ударов.
Уже потом, задним числом, я вспоминал, что мне хотелось умереть. Нет, не от боли, а от унижения. Но не умер, а потерял сознание.
Я очнулся. Из-за крови, залившей глаза и уже засохшей, видеть ничего не мог, но услышал, как кто-то громко сказал:
— Это еще что такое? Кто его так?
— А ты куда смотрел? — вмешался начальственный баритон. — Если не довезем, сам в клеть полезешь.
Мои «одноклеточники» молчали. Впрочем, они молчали и раньше. Никто не пытался ни защитить, ни даже просто сказать, что лежачего и связанного бить нельзя.
— Н-ну, каторжные крысы, кто его бил? Не скажете? Ладно… Сам узнаю. А как узнаю, кто товар портит, раком поставлю и поимею, как портовую шлюху! — с угрозой в голосе пообещал баритон.
Я почувствовал, как оковы отцепляют, а меня вытаскивают из клетки, волокут, как мешок с тряпьем, бросают на землю и льют воду.
Холодная вода принесла толику облегчения, смыла соленый привкус крови с губ.
С трудом разлепил один глаз, прищурился и разглядел несколько людей в одинаковых кожаных куртках, добротных суконных штанах и высоких сапогах. Так могли одеваться егеря, лесничие, приказчики и охотники — те, кто вынужден подолгу находиться в дороге или на свежем воздухе. Вооружены тоже однообразно — длинные ножи, напоминающие короткие тесаки и дубинки. Опять же, такое оружие могли иметь и купцы, и тюремщики.
— Ишь, шевелится, — обрадовался один из охранников.
— Помрет? Или довезем? — деловито поинтересовался другой.
— А хрен его знает, — философски ответил первый. — Либо — помрет, либо — довезем!
— Надо довезти, — отрезал тот, с начальственным баритоном. — За него сто талеров плачено. Не довезем, управитель с нас же их вычтет. У тебя лишние деньги есть? То-то… Хоть труп, хоть живого, а довезти надо. Лучше пусть в руднике подохнет.
