Когда вечер пролетел, Петельникову вспомнились слова: рибосомы, митохондрии, цитоплазма…
— Устал, — сообщил он сам себе и сухой ладонью потёр лоб, отгоняя эту усталость.
Нужно перекусить. Его аппетит имел загадочное свойство — зависеть от количества предстоящей работы: чем больше предвиделось дел, тем сильнее хотелось есть. Утром перед трудным днём он мог съесть тарелку супа, две пачки пельменей с хлебом, выпить три стакана чая — и до вечера. Эту способность инспектор находил мудрой, усматривая в ней связь со своими предками-крестьянами, которые — перед выездом в поле крепко наедались. Многие звери, например, лев тоже ест впрок, потому что бегает по саванне, вступает в драки, и пища ему подворачивается нечасто. Петельников считал свою жизнь львиной: тоже бегает, тоже вступает в поединки и тоже редко обедает.
Он пошёл в соседний трамвайный парк, где столовая кормила круглосуточно. Видимо, ночью работается хуже. Вот и на поваров действуют биоритмы: окисленные щи, комковатая лапша, посиневшие сардельки, серый кофе. Биоритмы… Это слово опять напомнило ему те красивые слова, которые приходили в голову, когда одолевала усталость. Рибосомы, митохондрии, цитоплазма…
В детстве Петельников прочёл странную книгу. Он не знал, была ли это серьёзная проза, фантастика или научно-популярное издание. Книга поразила его видом: раздёргана и взлохмачена, как макулатура. Эта макулатура сутки держала его без еды и питья — читал, дыша чуть-чуть, словно впал в летаргический сон. В книге рассказывалось, как мрачный профессор занимался пересадкой голов. Сначала он их отрезал и подводил к ним питательный раствор. Головы вращали глазами и говорили. Потом он их пересаживал.
Потрясённый Петельников отправился в медицинский институт. Там объяснили, что головы они не пересаживают, потому что не умеют, да и умных голов мало, а пересаживать глупые нет смысла. Всё-таки после десятилетки Петельников пошёл на биологический факультет университета. Он счёл его подходящим для уяснения биохимических основ совместимости при трансплантации органов.
Где-то в середине учебного года перед первокурсниками выступил известный учёный, только что сделавший открытие: у него что-то с чем-то соединилось, но увидеть это соединённое можно было только в электронный микроскоп. Какие там пересаженные головы… Петельников задал вопрос: сколько времени ушло на открытие? Пять лет. Пять лет? Пять лет! И даже не видно, что с чем соединилось.
