— Эдвард пришел! Я должна его встретить, не возражаете?
Она почти вприпрыжку выбежала из комнаты. Замужество удивительным образом развеяло присущую Берте серьезность, из-за которой окружающие почти не видели в ней ничего девического. Она казалась моложе и беспечнее.
«Что за странное создание! — думала мисс Гловер. — В девушках держалась, будто замужняя леди, а теперь скачет, будто школьница».
Сестра викария сомневалась, что подобное легкомыслие уместно в положении замужней дамы и что необычные взрывы смеха Берты приличествуют этому таинственному состоянию, требующему степенности.
«Надеюсь, у нее все сложится хорошо», — вздохнула мисс Гловер.
Берта же порывисто бросилась на шею мужу и поцеловала его, а затем помогла снять куртку.
— Как я рада тебя видеть! — вскричала она, весело смеясь над собственным пылом, — супруги расстались не далее как после ленча.
— У нас гости? — осведомился Крэддок, заметив зонтик мисс Гловер, и немного рассеянно обнял жену.
— Сейчас увидишь, — ответила Берта. Взяв мужа под руку, она потащила его в гостиную. — Бедненький, ты, наверное, ужасно хочешь чаю!
— Мисс Гловер! — вскричал Крэддок. Они с обоюдной доброжелательностью пожали друг другу руки. — Как замечательно, что вы решили к нам заглянуть. Я искренне рад вас видеть. Сами видите, мы вернулись раньше, чем планировали. Нет места лучше, чем родной дом, верно?
— Вы правы, мистер Крэддок. Лично я не выношу Лондон.
— Ах, да вы просто его не знаете, — вставила Берта. — Для вас весь Лондон — это лишь кондитерская, Эксетер-Холл[20] да церковные конгрессы.
— Берта! — удивленно посмотрел на жену Крэддок: он не понимал ее фривольного обращения с мисс Гловер.
Сестра викария, это кроткое создание, была слишком мягкосердечна и потому не обижалась на высказывания Берты. Мисс Гловер мрачно улыбнулась — по-другому она не умела.
— Мистер Крэддок, расскажите, как вы проводили время в Лондоне. Из Берты ничего не вытянешь!
Крэддок, напротив, оказался словоохотлив. Ему доставляло огромное удовольствие снабжать людей информацией, он всегда был готов поделиться своим знанием с целым миром. Если Крэддоку становилось известно нечто новое, то он сразу же спешил сообщить об этом кому-либо еще. Некоторые, узнав новость, моментально теряют к ней интерес и вовсе не желают ее обсуждать. Крэддок был не таков, и даже многократный повтор одного и того же факта не истощал его жгучего стремления просветить остальных. За день он мог сообщить известие сотне человек и с таким же энтузиазмом рассказать о нем сто первому. Такое свойство характера — несомненный дар, поистине бесценный для школьных учителей и политиков, хотя и немного утомительный для их аудитории.
