Хотелось найти еще хоть один русский шлем, такой же, как нашла Лена, потому что Петр Петрович объяснил, что круглые — татарские, русские таких не знали. Но попадалось множество стрел, обрывки кольчуг, еще какие-то непонятные предметы, а высокого шлема больше не было. Словно стоял когда-то русский воин один против тьмы-тьмущей, да так и погиб, не отступив ни на шаг.
По дну оврага пробирался тихий, безобидный ручеек, впадавший в близкую Выть. Может быть, тогда и оврага этого не было, конечно же, не было, подумала Лена, а ручеек уже был и оказался он границей…
— А я знаю, как все случилось, — сказала она уже вслух. — Он стоял в дозоре, один, а татары подкрались лесом, и он никого, никого не успел предупредить! Ведь тогда даже выстрелить было не из чего, а крика его не слыхали… И он дрался, пока мог. Один против всех. И никто не узнал о его подвиге, может быть, даже подумали, что он бежал…
— Глупости, — сказал Кешка. — Их было много, просто шлем мы нашли один. Вы, девчонки, вечно навыдумываете неизвестно чего… А что мы со всем этим делать будем?
— Надо сообщить в городской музей, — ответил Петр Петрович, — Мы и так зря принялись тут рыться сами. Все это большая историческая ценность. А в том, что сказала Лена… может быть, и есть своя доля истины.
Легче всего представить, что воинов было много. Все тогда понятно, и никакой несправедливости нет. Но она могла быть! Мог стоять один против всех, неведомый нам ратник, могли не узнать о нем правды его товарищи… А может, и некому стало узнавать. Но прошло время, и мы, живущие потому, что он когда-то погиб и за нас тоже, поняли его. Вот это и есть правда торжествующей справедливости. Что ж из того, что узнают о ней не современники, а потомки? Подвиг безвестного древнего воина все равно жив и может позвать за собой сегодняшних героев. В этом сила истории.
Кешка примирительно посмотрел на Лену — твоя взяла. Нонка, кажется, мало заинтересовалась и самой находкой, и тем, что говорил учитель, а Валерка тайком пробовал тереть о рукав то один, то другой наконечник стрелы. А вдруг да золото окажется? Но только рукав затер дочерна.
Петр Петрович помог Нонке выбраться из оврага, остальные вскарабкались на кручу сами.
— Так как же ты все-таки попала в овраг? — еще раз спросил Петр Петрович, уже наверху.
Глаза Нонки словно осветились изнутри.
— Я птицу встретила. Лена, ты бы видела какую! Голубая-голубая, как из стекла синего. Она в кусты, и я за нею, а потом я и не помню, как скатилась…
