Петр Петрович выудил со дна старицы клубни кувшинки и нарезал из них поплавков. Белые, пористые, но непромокаемые кружочки плавали на воде легче пробки. Мальчики смотрели на них с восторгом: чего только не знает новый учитель! Правда, в одной книжке Кешка читал, что корни кувшинок могут заменять хлеб, но не очень верил этому. А поплавки из них получились замечательные!
В темной листве сусака водились окуни и, кажется, только и ждали того, чтобы их подцепили на крючок. Одна за другой серебряные, красноперые рыбки падали на траву и затем, насаженные на кукан, снова опускались в воду… Это был самый простой способ сохранить рыбу: продетая под жабры веревочка не давала ей уплыть.
Один раз совсем близко от беспомощных рыбешек выступила из тени острая морда щуренка. Петр Петрович сейчас же попробовал ловить на живца, но щуки оказались умнее окуней и даже не думали попадаться.
На сухом пригорке девочки разожгли костер и, чихая от дыма, чистили рыбу. Лена попробовала вычистить окуня, но скользкая рыбка словно уплывала из-под рук… Петр Петрович засмеялся, взял окуня, дернул его так, что внутри рыбы что-то хрустнуло, и потом стал чистить рыбу от хвоста к голове, двигая нож на себя. Чешуя слетала как по волшебству. Лена ждала, что он скажет: «И ничего-то вы, ребята, не умеете», но Петр Петрович промолчал…
Купание в старице, веселая возня у костра словно бы отодвинули недавнее. Лена уже спокойно вспоминала о том, что произошло после того, как она опрометью вылетела из бородулинской избы. Как тихая тетя Нюра кричала Фане страшные, чужие слова, как поддержала ее неожиданно подошедшая Романовна. И как обе они увели плачущую Лену домой, и грубое лицо Романовны уже не казалось ей злым, а у тети Нюры в глубоких бороздах морщин стояли слезы. И Лена поняла, что в любой беде она не одна: Романовна ее не осудит, так же как не осудили тетя Нюра и учитель.
— Ты чего это нос повесила? — спросил подошедший Кешка. Он небрежно и гордо потряхивал куканом, где среди окуней тусклым золотом отливали два больших линя.
— И не думала вовсе, — живо откликнулась Лена. — Ой, рыба какая красивая! Что это?
— Лини. Не видела, что ли, раньше? Они еще и не такие бывают. Во! — Кешка неопределенно махнул рукой, так, что линь мог получиться и с ладонь и по локоть, — Между прочим, я и еще кое-что знаю. Помнишь, Петр Петрович тогда ночью слова странные говорил, еще Валерка наш перепугался?
— И ты тоже, чего уж там Валерка, — ради справедливости заметила Лена, но Кешка пропустил это мимо ушей.
