Борис впервые подумал, что никогда не платил за телефон, и ему стало стыдно.
– Дайте мои документы, пожалуйста, – негромко попросил он.
– Берите. – Гюльназ Нуршановна протянула ему бумаги. – Успехов вам. Езжайте один, если, конечно, совесть позволит.
Он забрал документы, вышел и хлопнул дверью чуть сильнее, чем можно было.
«Ничего!.. – успокаивал себя Репетилов. – Больше я никогда в жизни не увижу эти лица и этот комбинат».
Борис вернулся в дом Генриетты Марковны, которая сидела за столом и пила чай, взглянул на ее круглое белое лицо и сжал зубы от ненависти. Как он мог столько времени жить в доме у этой старой карги?
– Садись пить чай, – пригласила его женщина.
– Какой чай? – зло прошипел Борис. – Весь город надо мной смеется. Люди считают меня альфонсом, который живет за твой счет.
– Что ты такое говоришь? – Генриетта Марковна всплеснула руками.
– Я сегодня в отделе кадров был, у Гюльназ Нуршановны, – пояснил Репетилов. – Можешь себе представить, что она мне наплела о твоих счетах за телефоны?! Почему ты ни разу не сказала? Я ведь не нищий, мог бы и сам оплачивать эти разговоры.
– А зачем говорить? Я сама все оплачивала.
– Поэтому теперь все надо мной смеются. Дочка Гюльназ работает на почте и все рассказывает своей матери. От нее об этом узнает весь город. Почему ты молчала?
– Это глупости, – отмахнулась Генриетта Марковна.
– Глупости? – окончательно разозлился Борис. – Ты знаешь, что она мне сказала? Мол, скоро твой сын возвращается из армии. Я должен тебя увезти в Москву. Видимо, подразумевается, что я обязан на тебе жениться…
Женщина молчала.
Она поставила стакан на стол, как-то задумчиво посмотрела на молодого человека, кричавшего все это, а потом спросила:
– А ты хочешь только приходить кушать и спать? Чтобы тебя еще обслуживали и обстирывали?
– Я ничего не хочу, – завопил он, теряя рассудок. – Но не желаю, чтобы меня считали альфонсом. Если мы с тобой друзья…
– Не друзья, – убежденно произнесла Генриетта Марковна. – Мы с тобой уже давно не друзья, а сожители. Как муж и жена. Только не в законном браке. Мы гражданские муж и жена. Разве ты этого не понимаешь? Или думал, что можно просто так переехать ко мне на глазах у всего города, жить со мной, оставаться здесь, и никто ничего не спросит о наших отношениях?
– Я не знал, что должен платить за все, что здесь было, – процедил он сквозь зубы.
Она покачала головой и с явным презрением заявила:
– Ничтожество! Вон отсюда!..
– Правильно, – кивнул Борис. – Теперь меня можно выгнать как собаку. Попользоваться молодым щенком и пнуть ногой.
