— Что ты им делаешь? — Кажется, этот вопрос волновал всех.
— Ношу, — буркнул Мосин, начиная злиться.
— Архачит, — пояснил Тоха.
Рука девушки неуверенно потянулась к замку. Красивая рука. Тонкая. Смуглая.
— Эврика, — укоризненно одёрнул мрачный малый, которому Мосин, кажется, не понравился с первого взгляда.
«Эврика! Ну и имечко! — подумал Сергей. — Из мультика, что ли?»
Но тут девушка испуганно взглянула на него, и делец в Мосине скоропостижно скончался. Она была совершенно не в его вкусе: узкие бёдра, едва намеченная грудь — фигура подростка. Но это сочетание светлых пепельных волос, загорелого лица и огромных серых глаз уложило его наповал.
«Можно?» — спросили её глаза.
«Да! — ответили им мосинские. — Да! Конечно!»
Эврика откинула оба замка и осторожно подняла крышку, явив взглядам присутствующих фирменный пакет.
Никто сначала не понял, что перед ними. И только когда пеньюар, шурша кружевами, выскользнул из пальцев растерявшейся Эврики, когда, расправив и разложив его на зелёной траве, все отступили на шаг, возникла такая пауза, что Мосину стало не по себе.
— Денису показывал?
— Это… Давыдову? — удивился Мосин. — Зачем?
— И правильно, — поддержала Эврика. — Я приложу?
— Да, — сказал Мосин. — Да. Конечно.
— Равнение на институт! — радостно скомандовала Эврика.
Парни с ухмылками отвернулись к полотну тента, и Мосин почувствовал обиду за своё учреждение, хотя сам о нём обычно отзывался крайне нелестно.
Наконец Эврика разрешила обернуться.
— У-у-у!.. — восхищённо протянул Тоха.
Эврика была в пеньюаре. Но Мосин смотрел не на неё — он смотрел на брошенное в траву голубое платье! Девушка не расстегнула, она попросту разорвала его сверху донизу и отшвырнула, как тряпку.
Такую вещь!..
Он перевёл глаза на Эврику. А та, чем-то недовольная, сосредоточенно смотрела на свои сандалии. Потом решительно скинула их и, собрав вместе с платьем в одну охапку, подбежала к приземистому синему автомату с множеством кнопок и вместительной нишей. Запихнув всё в боковое отверстие, девушка на секунду задумалась, затем начала нажимать кнопки. Выхватила из ниши пару ажурных розовых туфелек, обулась и с торжествующей улыбкой пошла прямо на Мосина — так, во всяком случае, ему показалось.
— Сто рублей, — с трудом выговорил он, презирая сам себя.
Ответом на его слова был очередной взрыв хохота. Все были просто потрясены мосинским остроумием.
— Можно мануфактурой, — уже умышленно сострил он, но с меньшим успехом.
— Пойди… и нащелкай, — обессиленно простонал Тоха.
