— А вы в этом сомневались?
— Как сказать? Но вам это как-то не идет. Мы ведь не всегда правильно указываем данные у себя в паспорте, — объяснил он ласковым, рассудительным тоном.
— А что написано в вашем паспорте?
— Директор акционерного общества. И это чистая правда, в каком-то смысле, — признался он.
— Весьма неопределенно.
— Ну, а что написано в вашем?
— Коммерсант.
— Это еще неопределеннее, — с торжеством отпарировал он.
Наши отношения в то недолгое время, пока они длились, были похожи на взаимный еле-еле прикрытый допрос; мы придирались к мелким неточностям, хотя в главном делали вид, будто друг другу верим. Думаю, что те из нас, кто провел большую часть своей жизни в притворстве — все равно, перед женщиной, перед партнером, даже перед самим собой, — могут быстро вывести друг друга на чистую воду. Мы с Джонсом многое узнали друг про друга, пока не расстались, — ведь все же по мелочам говоришь правду, когда можно. Иногда это облегчает жизнь.
— Вы жили в Порт-о-Пренсе, — сказал он. — Значит, вы должны знать тамошнее начальство?
— Начальство приходит и уходит.
— Ну, хотя бы военных?
— Их там больше нет. Папа-Док не доверяет армии. Начальник штаба, как я слышал, прячется в посольстве Венесуэлы. Генерал в безопасности — убежал в Санто-Доминго. Несколько полковников скрываются в доминиканском посольстве, а три полковника и два майора — в тюрьме, если они еще живы. У вас к кому-нибудь из них рекомендательные письма?
— Не совсем, — сказал он, но вид у него был встревоженный.
— Лучше не предъявлять рекомендательных писем, пока не удостоверишься, что адресат еще жив.
— У меня записочка от генерального консула Гаити в Нью-Йорке с рекомендацией...
— Помните, что вы уже три дня в море. За это время многое могло случиться. Генеральный консул мог попросить политического убежища...
Он произнес тем же тоном, что и казначей:
— Не понимаю, что вас-то заставляет ехать обратно, если там такая обстановка.
Сказать правду было легче, чем соврать, да и час был уже поздний.
— Оказалось, что я скучаю по тем местам. Спокойное существование может надоесть не меньше, чем опасность.
— Да вот и я думал, что по горло сыт опасностями, пережитыми на войне.
— В какой вы были части?
Он осклабился: я слишком открыто показал свои карты.
— Я ведь и тогда был непоседой, — сказал он. — Переходил с места на место. Скажите, а наш посол — что он за птица?
— У нас его вообще нет. Выслали больше года назад.
— Ну, а поверенный в делах?
