Ночью дул южный ветер и к рассвету значительно потеплело. Пасмурным серым утром, я в свитере и телогрейке, подвязав сползавшие ватные штаны куском проволоки, и, насовав по совету Степановны, старых газет в резиновые сапоги, предстал перед коллегами по работе. На ступеньках конторы сидели двое в брезентовых робах и ушанках. Сухощавый, немногословный, чисто выбритый мужик лет сорока, оказался буровым мастером Николаем, второй, вертлявый со злыми глазами — его помощником Витьком. Рук мне не подали, расспрашивать ни о чём не стали, и только Николай, оценив мой нелепый наряд, буркнул; — Завтра подберём тебе что-нибудь по размеру.
Витёк мне не понравился. Он постоянно дёргал ртом, длинно сплёвывал себе под ноги и смотрел волком. Этот тип приблатнённого — трусливый и жестокий — был знаком, таким только «на шухере» стоять да сирот «окучивать». С ним надо быть начеку. — Засупонь мерина, — бросил в мою сторону Николай и поднялся в контору. Оглянувшись, увидел стоящую у сарая телегу и музейного Росинанта с расхристанным хомутом на шее. Витёк злорадно сплюнул в предчувствии интересного зрелища. Я его не разочаровал. Минут через десять, вдоволь нахохотавшись над моими попытками хоть как-то пристроить оглобли к хомуту, Витёк быстро и ловко запряг мерина Ваську. — Учись фраерок, пока я жив, больше показывать не буду, — с презрением сказал он и сплюнул мне на сапоги. Оскорбление было тяжким, но я стерпел. Первый раунд проигран.
Уже совсем рассвело, когда буровая команда — Николай, Витёк и я, погрузив металлические трубы, уселись на телегу, и мерин Васька с натугой тронулся в путь. Дорога к «точке» запомнилась хорошо. Телега тряско катилась по мёрзлой неглубокой колее, ведущей к серому лесу с тёмно-бордовой полосой кустарникового подлеска. Моросил слабый дождь и ватник начал намокать. На подъёмах Витёк с наслаждением хлестал кнутом несчастную клячу и каждый удар отзывался во мне вспышкой жалости к мерину и растущей неприязни к Витьку. Наконец, не выдержав, я молча спрыгнул с телеги и пошёл рядом, держась за торчащую с воза штангу. Николай осуждающе промолчал, а Витёк со злобой погнал Ваську быстрее. Это был второй прокол. Проявив жалость к бедной животине, я продемонстрировал свою слабость — теперь Витёк с меня не слезет. В замкнутых мужских коллективах, где всегда идёт борьба за лидерство, оказаться слабее — значит бегать в «шестёрках». Кому такое понравится? Дорога заняла около часа. Вот мы и на скважине.
