Вернулся окончательно расстроенным, сертификата не оказалось и там. Время шло, объявили посадку. Бросились уговаривать медицинский контроль, но они стояли насмерть. Из кабинета медицинского начальника Володя дозвонился до первого заместителя председателя ВААП. Передали трубку полковнику медслужбы, тот вежливо выслушал говорившего и также вежливо послал его. Мы вышли из кабинета, чувствуя себя оплёванными. Это был даже не конец, а другое рифмующееся с ним слово.
В отчаянии Володя опустился на чемодан с экспонатами и обхватил голову руками. Следующий рейс в Африку — на Хараре через Лагос будет через три дня.
Лететь к концу выставки не имеет смысла. Поднаторевший в партийных разборках Володя, хорошо понимал, чем грозит позорное возвращение из аэропорта. Потребуют объяснений в различных инстанциях, возможно в ЦК, утвердившем командировку. Хвост слухов будет тянуться годы. Знаете, как в анекдоте, выбирали нового раввина, и вдруг кто-то крикнул, что у него дочь в девках родила. Поднялся еврейский гвалт и сколько тот не уверял, что у него нет дочери, никто его не слышал. Выбрали другого.
Мне было его по-человечески жаль, хотя мелькнула подлая мыслишка — слетаю один и проблем не будет. Володя бормотал что-то о происках врагов, укравших медицинский сертификат, намекая, что знает, чьих рук это дело. Он был так искренен в своём горе, что подумалось, а вдруг это «контора» постаралась. В его стенаниях слышалось нечто радищевское, знакомое по школьной программе, «звери алчные, пиявицы ненасытные, что человеку вы оставили?» Вдруг Володя замолчал, полез в сумку и достал недавно отпечатанную на английском книгу мемуаров Л. Брежнева с большим портретом автора на суперобложке. По-моему это была «Малая земля». Планировалось, что книга станет гвоздём нашей экспозиции на выставке, а затем мы должны будем осчастливить ею посла.
Прижимая книгу с портретом генсека двумя руками к груди, он как батюшка, возглавляющий Крестный ход с иконой Николая Угодника, торжественно направился в кабинет начальника медслужбы. Я, не веря в чудо, потащился за ним, волоча по полу чемоданы. Из-за двери доносилось: «… за срыв важнейшего политического мероприятия…, Отдел пропаганды ЦК…, партийная комиссия…». По моему языческому неверию был нанесён удар — чудо произошло.
Вскоре потные и взъерошенные мы сидели в самолёте, переживая перипетии произошедшего. Не успев взлететь, откупорили дежурную бутылку и огляделись.
