— Так. А что с вашей бывшей помощницей, Мелани? У неё ведь тоже были ключи?
— Естественно. Она вернула мне их перед отъездом, но…
— Но что?
— Знаете, друг мой, этот парень, приезжий, за которого она вышла замуж — он никогда мне не нравился! Я бы не удивился, если бы узнал, что он велел ей сделать дубликаты…
В следующие пять минут Джарод пытался выяснить, чем же плох муж Мелани, но внятного ответа не добился: похоже, мистер Гриффит был просто обижен на чужака, по вине которого лишился помощницы. Хватит пока неприятных расспросов, решил Притворщик, нужно только условиться о легенде.
— Что вы сказали обо мне миссис Мэйсон, когда покупали у неё бисквиты? — поинтересовался он.
— Ничего, — озадаченно ответил старик. — Просто сказал, что у меня гости.
— Завтра, Эйб, скажите ей, что я искусствовед. Меня прислали к вам от аукциона, где вы собираетесь выставить кое-какие вещи. Договорились?
— Хорошо. Искусствовед, расследующий кражи… Кто же вы на самом деле, мистер Хайден?
— Я говорил — путешественник! — Джарод улыбнулся, встал и подошёл к окну.
За окном медленно кружились белые хлопья. Снегопад начался ещё утром, и теперь вдоль тихой узкой улочки громоздились сугробы. В свете гирлянд, украсивших к Рождеству дома местных жителей, сугробы искрились и переливались всеми цветами радуги, как волшебный ковёр. И только перед антикварным магазином на снегу лежала тоскливая синяя тень.
— Эйб, у вас есть ёлочные гирлянды?
— Что? Гирлянды?! — резкая перемена темы изумила антиквара. — Вероятно, да. Миссис Гриффит их очень любила…
— Давайте, и мы используем их по назначению! — с удовольствием предложил Притворщик.
Вскоре фасад магазина мистера Гриффита стал выглядеть таким же праздничным, как другие окрестные фасады, а у хозяина и его помощника поднялось настроение.
За ужином они говорили о французской живописи семнадцатого века и об истории европейских аукционных домов, но Джарод то и дело выпадал из разговора. Расслабившись, он вдруг вспомнил свой сегодняшний сон, близкая ночь будоражила воображение. Вряд ли Притворщику хотелось вновь ощутить себя белкой, но какая-то часть сознания явно застряла там, в странном, пронизанном магией мире. И ещё страшно интересно было узнать, что за женщина явилась в подземелье к Многоликому! А потому, когда антиквар спросил, что предпочитает его гость — коньяк или виски, он честно ответил:
— Не люблю я крепкие напитки, Эйб. А вот той чудесной жидкости, которой вы меня вчера угощали, выпил бы охотно.
