Лаврентий рассматривал картинки, а Кукольник, указывая на окно, за которым лил весенний дождь, продолжал:
— И еще здешний климат! Он мне положительно не по душе. Я рвусь к теплу, к кипарисам и кедрам. Всегда мечтал об Италии, только дружба и долг удерживали. Помнишь, в моем «Тассе»? — Поэт, воодушевясь, сел на диване, выказывая из-под помятой рубахи жирную грудь, и прочел с чувством:
Прекрасный день! Какое наслажденье,
Пока еще не разгорится солнце,
Пить ароматный воздух, в синем небе
Топить едва проснувшиеся очи!..
Ну, а тут где утопишь? — горестно воззвал Нестор Васильевич. — В этом слякотном тумане? Апрель на исходе, а дождь словно в октябре. — Он повалился на диван и потянулся за стаканом. — Вот я все обдумаю, все решу и уеду навсегда из этого неблагодарного города. Пусть жалеют, что не оценили Кукольника!
Тихон, которому Серяков, уходя, заметил, что не расхворался бы его барин — много больно лежит, ответил, ухмыляясь:
— Ништо ему. В должность исправно ездит — значит, здоров. Хересу три бутылки в день выпивает и добавки просит. Видно, и тебе на публику жалобился? Это с тех пор у нас пошло, как опять Белинский какой-то его в журнале пробрал. Да суть-то главная, Лавря, в том, что зачала его Амалия каждый день пилить. Вот он и придумывает, как от нее хоть на время скрыться. Совсем-то никак не убежать, всюду такая пьявка сыщет.
Тут только Серяков с удивлением узнал, что Нестор Васильевич женат на немолодой немке, что они много лет прожили «без закона», а потом, к удивлению всех, Кукольник «окрутился по форме», что она живет здесь же, на отдельной половине, но никогда к гостям не выходит и ни во что не вмешивается.
— Теперь только начала его к рукам прибирать, — рассказывал Тихон. — Утром, перед должностью, позовет кофей пить, когда ему опохмеляться нужно, или поздно вечером сама в кабинет прилезет и давай ныть: «Вам с ваш ум давно генерал выслушить, а вы все свой шурнал да с пьяницы, — передразнил он немку. — Раньше вам царь брильянтовый перстень шаловал, а нонче вас только в другой шурнал лают…» Так его замузычит, что, «возьму, говорит, Тихон, от своего князя препоручение, да и поедем с тобой в теплые края плоды разные есть…»
— Ну а ты как? — полюбопытствовал Серяков.
— Да куда хошь, мне при нем худо не будет. А тут и я от Амальи взмыленный бегаю. Мало ей своей девки, то и дело кличет: «Тиш, сделай то, Тиш, сходи туда…» А я за ним ходить нанимался, а не ейные картонки таскать…
