Служанка принесла вино и поднос с кусками пирога с яблоками и корицей и вышла из зала. В противоположном конце зала солдаты Адама уселись около других подмостей и принялись уплетать ржаной хлеб, поданный огромными караваями, и соленый творожный сыр на большом блюде, запивая сидром из кувшина. Глядя в их сторону, Адам сказал:
— Я возвратил тебе жеребцов Ральфа, чтобы ты решила, хочешь ли продать их в Виндзоре.
Хельвен налила вина для себя и Адама, избегая смотреть ему в глаза, он тоже старался не встречаться с ней взглядом.
— Ну и сколько они стоят? Ты успел выяснить их ценность? — Она говорила торопливо, чувствуя, что волнуется все сильнее.
— Гнедой почти полностью обучен и достаточно породистый, он может принести тебе от семидесяти до восьмидесяти марок, — бодрым, словно у профессионального торговца, но холодным тоном сообщил Адам. — Пегий не дотягивает до этого уровня, однако на нем то же самое клеймо, и это позволит выручить за него по крайней мере пятьдесят марок. Если бы я продолжил заниматься с ним всю зиму, он смог бы, пожалуй, добраться до уровня в шестьдесят марок.
— А Лайярд? — наигранно деловым тоном спросила женщина.
— Вот из-за него-то я и явился сюда. — При этих словах Адам оторвался от созерцания своих солдат и посмотрел в глаза Хельвен. — Я хочу купить его и готов уплатить сто марок.
Женщина позабыла свою настороженность и, не скрывая удивления, уставилась на собеседника.
— Так много? — ахнула она еле слышно.
— Он этого стоит.
— Нет, Адам, я с тебя не могу взять такую сумму!
— Однако у любого незнакомого покупателя в Виндзоре ты ведь взяла бы, — уверенно заметил Адам.
— Но у незнакомца мне не было бы стыдно брать такие деньги.
— Хельвен, умоляю тебя, окажи такую любезность, продай мне этого коня. Однажды ты уже отвесила мне оплеуху. Ради Христа, позволь сохранить хоть маленькую частицу собственного достоинства. Ты не можешь представить, чего мне стоило явиться к тебе сегодня!
Женщина вздохнула полной грудью, собираясь что-то сказать, но не нашла нужных слов и молча взяла кубок с вином. Отпив несколько глотков, ответила:
— Вот как раз это могу представить. Мне так же трудно было заставить себя спуститься из будуара для встречи с тобой.
Адам исподлобья взглянул на нее, губы сложились в хорошо знакомую мрачную улыбку.
— Мир?
— Вам[3], — Хельвен озарилась ответной улыбкой, чувствуя, словно с горизонта уходит огромная черная туча. — Все уладилось, Адам, ради взаимного самоуважения, ты получишь Лайярда, но я не возьму за него такую цену — и прежде чем спорить, позволь напомнить, что я тебе должна за выездку и содержание еще двух коней. Готова принять восемьдесят марок и ни одного пенни больше.
