– Позвольте, Михаил Иосифович, я его в чувство приведу? Я знаю, как с запойными обращаться.
Она легко подхватила худенького Борисенко и вместе с охранным Вовиком уволокла почти бесчувственное тельце Виктора Александровича к себе, в однокомнатную норку.
– Да, рабой любви может быть только свободная женщина, – процитировала Маня, когда за ними закрылась дверь.
– Что ты сказала, дорогая? – переспросил Профатилов.
– Это не я, так Крутиер говорит.
На дело пошли вдвоем с охранным Вовиком. Решено было, не откладывая в долгий ящик, сегодня же шарахнуть по избирательному штабу Сафонова молнией из дареной коробочки. Сказано – сделано! Вовик подыскал убогий «запор», принайтовал к багажнику тяпку и какою-то коробку, вложил туда подарочек Владимира Петровича и подогнал нашего троянского коня под окна вражеского штаба. Сами нападающие устроились у окна в кафе напротив. Заказали по чашке капучино.
– Ну, с Богом! – и Профатилов нажал заветную кнопку.
И… ничего не произошло. Снова блымнул, как тогда у моря, свет в кафе, но не погас. Магнитофон не замолк. В доме напротив – ни малейшего движения.
– Может, не ту кнопку нажал, Иосифович? – предположил Вовик.
– Да как же – не ту? Ту.
Профатилов снова и снова нажимал на заветную кнопку, но теперь уже и свет не моргал.
– Пустая затея, – подытожил Вовик. – Не работает машина – электричество кончилось.
И тут из дома напротив повалил народ. Высыпала на улицу охрана сафоновского офиса и его штабисты. Забегали вокруг здания, заглядывая в автомобили и останавливая прохожих с сумками и чемоданами. Двоих упирающихся поволокли в парадное подъезда. Дважды пробежали мимо «запора», не обращая на авто никакого внимания – с дурацкой тяпкой на крыше он сделался невидимкой.
– О-о! – потер руки Профатилов. – Судя по суете, машинка все-таки работает.
– Интересно, что мы им там наворотили, Иосифович? Давай отсюда линять, пока за нами не пришли?
– Идем, Вовик.
Они поднялись из-за столика, но не успели выйти на улицу, как случилось нечто странное. Разрывая ушные перепонки, с грохотом с небес сорвалась столбообразная иссине-белая молния и ударила в «запор». Автомобиль разорвало в клочья.
Профатилов подхватил подельника под локоть.
– Валим черным ходом, через кухню!
На ступеньках Вовик побледнел.
– Ты видел, Иосифович? Что это было?
Профатилов пожал плечами.
– А если бы мы сидели внутри?
– Был бы, Вовик, шашлык…
Впечатлительного Вовика вырвало прямо на заднем дворе кафе.
Ближе к концу избирательной кампании, когда основные соперники определись, а случайные выдвиженцы отходят от борьбы, в штабах кандидатов наступает пора невменяйки. Так высоко психоэмоциональное напряжение и велика усталость от пройденного с кандидатом пути, и так близка заветная цель, что кажется, протяни руку, и дотянешься до желанной победы. И не хватает выдержки у близких к кандидату людей работать день за днем по скучному плану избирательной кампании, утюжить территории, агитировать горожан. Хочется помочь любимому, дорогому человеку чем угодно – да хоть сотворить для него чудо! Тогда в штабах появляются свечи, знахари, иконы и священники. От кандидата пахнет ладаном. Он то пьет святую воду, то ест не менее святую землю. А утренние планерки заменяют совместные молитвы и песнопения.
