Хлопотов поперхнулся, закашлялся. Подумал и слегка приподнял конечности, стрельнув глазами в Кармазова, который неспешно проделал то же самое.
– Вы сошли с ума, Зорин? – прохрипел Яворский.
– Поднимите руки, товарищ капитан, – Зорин вскинул автомат. – Не принуждайте.
– Мама дорогая, они же немецкие диверсанты… – пробормотала Татьяна и выполнила приказание. У нее были красивые, не испорченные войной, музыкальные пальчики.
Яворский поднял руки последним, его корежило от страха и ненависти. За три года в действующей армии Зорин навидался всякого, но чтобы на него смотрели с такой ненавистью граждане собственной страны…
– Эй, мужики, вы что творите? – удивился Шмелев, вылезая из-под капота. Послышалось кряхтение, звякнул металл – Мишка Вершинин от греха подальше разоружил водителя.
– Держим, держим, не опускаем, – сказал Алексей. – Вы удивлены, товарищ капитан? Признаться, мы тоже. Шмелев, мы не диверсанты, как предположила одна прекрасная дама. Расслабься и не дергайся. Товарищ капитан, не знаю, удивит ли вас эта новость, но несколько минут назад группа немецких диверсантов, приписанная к 41-му гренадерскому полку, имела намерение напасть на наш мирный лагерь, уничтожить водителя, сопровождающих, забрать своего агента, долго и плодотворно работавшего на немцев, а также трех особо ценных работников 11-го отдела СМЕРШ. Нам, да и большинству из вас, просто повезло, что мы оказались у них на пути. Диверсанты мертвы. Поздравляем, товарищ капитан – в вашей группе немецкий лазутчик. Если это, конечно, не вы.
– Ну и дела-а… – протянул из темноты Шмелев.
– Вы соображаете, что несете? – процедил Яворский. – Не сходите с ума, Зорин, этого не может быть! Что вы себе позволяете?!
– Эй, Шмелев! – крикнул Зорин. – Ты, дружище, вне подозрения, так что тихо радуйся, возьми фонарь, подтяни штаны и пулей в лес. Туда, – он показал рукой, – двадцать метров от опушки, склон. Доложишь все, что увидишь. Никакой самодеятельности, если хочешь жить. Да будь осторожен! Хрен знает, не нарвемся ли на вторую группу.
– Ух, ё-мое… Понял, товарищ сержант. – Шофер свалился с подножки и, подсвечивая себе под ноги, засеменил через поляну.
– Что происходит, Зорин? – пробормотал Яворский. – Вы понимаете, что ваш поступок может иметь последствия?
– Вы снова про трибунал, товарищ капитан? Не надоело? Руки держите, пожалуйста, не припомню, чтобы разрешал их опустить.
– Хрень какая-то, – буркнул Кармазов. – Среди нас не может быть предателя.
