— Я боюсь идти вниз одна, моя милая, пойдем вместе со мной, Надень свои туфли и капот. Не нужно брать свечки. Ну, Берта, пойдем вместе!
Два маленьких белых пятна начали пробираться наугад в темноте; лестница заскрипела, дверь издала звук, похожий на визг, и они подошли к окну, выходящему на дорогу. Моника потихоньку затворила это подъемное окно и заперла его на задвижку.
— Какая чудная лунная ночь! — сказала она, смотря из окна. — Можно видеть все так ясно, как днем. Как все спокойно и тихо в этих трех домах через дорогу! Право, грустно смотреть на записку на номере первом, что эта дача отдается внаймы. Жильцам во втором номере будет очень неприятно, когда выедут из первого номера. По-моему, пусть бы лучше уезжала эта ужасная женщина в коротенькой юбке с ее змеей, та, которая живет в третьем номере. Но,., о, Берта, посмотри, посмотри, посмотри!
Ее голос вдруг понизился до шепота и дрожал, и она указывала на тот дом, который занимали Уэстмакоты. Ее сестра разинула рот от ужаса и стояла, крепко ухватив за руку Монику и смотря в том же направлении.
В комнате с окнами по фасаду был какой-то свет, — слабый колеблющийся свет, как будто бы от маленькой или от восковой свечи. Штора была опущена, но свет тускло светил через нее. Снаружи, в саду стоял какой-то человек, повернувшись спиною к дороге, и в освещенном четырехугольнике вырисовывалась вся его фигура: он положил обе руки на выступ окна и немножко наклонился, как будто стараясь разглядеть, что делается за шторой. Он стоял так спокойно и так неподвижно, что они могли бы совсем не заметить его, если бы не было этого предательского света за шторой.
— Ах, Господи! — сказала с ужасом Берта, — ведь это — вор.
Но ее сестра поджала губы с суровым видом и покачала головой.
— Посмотрим, — прошептала она, — Может быть, что-нибудь и похуже.
Быстро и бесшумно этот человек выпрямился во весь рост и начал медленно поднимать раму подъемного окна. Затем, поставив одно колено на окно и осмотревшись кругом, чтобы убедиться, не видит ли его кто-нибудь, он влез в комнату. В то время, когда он лез, он должен был отодвинуть штору, и тогда обе зрительницы увидали, откуда шел свет. Посредине комнаты, неподвижно, точно статуя, стояла миссис Уэстмакот с зажженной восковой свечкой в правой руке. Они на минуту увидали ее суровое лицо и ее белый воротничок. Затем штора приняла опять свое прежнее положение, и обе эти фигуры исчезли за ней.
— Ох, эта ужасная женщина! — воскликнула Моника. — Эта ужасная, ужасная женщина! Она ждала его. Ты видела это своими глазами, сестрица.
