— Клара, — сказал он, когда она подошла к нему со словами приветствия. — Я жалею, что мне приходится сообщить вам неприятное известие, но у меня в Сити совершенно расстроились дела, и… и я думаю, что я обязан освободить вас от данного мне обещания.
Клара посмотрела на него вопросительно своими большими черными глазами, и лицо ее сделалось таким же бледным, как и его.
— Какое отношение может иметь Сити к вам и ко мне, Гарольд?
— Это — позор. Я не могу требовать, чтобы вы разделили со мной позор.
— Позор? Это потеря какого-то презренного золота и серебряных монет!
— О, Клара, если бы дело касалось только этого! Мы могли бы быть гораздо счастливее, живя вместе в маленьком коттедже в деревне, чем со всеми богатствами Сити. Бедность не могла бы так глубоко огорчить меня, как я был огорчен сегодня утром. Ведь прошло не больше двадцати минут с тех пор, как я получил письмо, Клара, а мне кажется, что это случилось давным-давно в моей жизни, что какая-то ужасная черная туча заслонила собою все и отняла у меня жизненную силу и душевный покой.
— Но в чем же дело? Чего же вы боитесь больше, чем бедности?
— Я боюсь, что у меня окажутся такие долги, которых я не смогу заплатить. Я боюсь, что меня объявят на бирже несостоятельным. Знать, что есть лица, которые могут предъявить ко мне законные требования, и чувствовать, что я не могу посмотреть им в глаза, — разве это не хуже бедности?
— Да, Гарольд, в тысячу раз хуже! Но все это можно перенести. А еще ничего нет?
— Мой компаньон убежал, и на меня пали огромные долги, которые я должен буду заплатить; я очутился в таком положении, что от меня могут потребовать судом, чтобы я заплатил, по крайней мере, часть этих пропавших денег. Они были даны ему для помещения, а он присвоил их себе. Я, как его компаньон, отвечаю за это. Я сделал несчастными всех, кого я люблю — моего отца, мою мать. Но пусть, по крайней мере, эта тень не падает на вас. Вы свободны, Клара. Нас ничто не связывает.
— Нужны два лица для того, чтобы существовал такой союз, Гарольд, — сказала она, улыбаясь и кладя свою руку в его. — Нужны два человека, мой дорогой, для того, чтобы заключить его, и также два человека для того, чтобы порвать его. Разве так ведутся дела в Сити, сэр, что один человек может нарушить по своей воле данное им обязательство?
— Вы заставляете меня сдержать его, Клара?
— В этом случае я буду неумолимее всякого кредитора, Гарольд. Вы никогда не освободитесь от этого обязательства.
