— Мне это не нравится, Ида. Это кажется мне очень неделикатным.
— Но это необходимо для того, чтобы довершить наше дело. Нет, нет, теперь уже нельзя отказываться. Клара, а иначе у нас все пропадет. Папа, наверное, вернется домой с поездом, который приходит в 9.45. Ровно в 10 он будет дома. Когда он придет, то все должно быть готово. Ну, теперь садись и пиши Гарольду, чтобы он пришел в 9 часов, а я напишу то же самое Чарльзу.
Эти два приглашения были отправлены, получены и приняты. Гарольд уже был посвящен в тайну, и он понял, что это входит в план заговора. Что же касается Чарльза, то он так привык к эксцентрическим выходкам в лице своей тетушки, что его удивило бы скорее строгое соблюдение этикета. В 9 часов вечера оба они вошли в столовую дачи № 2 и увидали, что хозяина нет дома, на столе, покрытом белоснежной скатертью, стоит лампа с абажуром, приготовлен ужин и сидят две девушки, которых они выбрали себе в подруги жизни. Никогда и никто не веселился так, как они, — их смех и веселая болтовня раздавались по всему дому.
— Десять часов без трех минут, — закричала вдруг Клара, смотря на часы.
— Господи, Боже мой! Да, это так. Ну, теперь давайте составим нашу маленькую живую картину!
Ида выдвинула нарочно на показ бутылки с шампанским по направлению к двери и рассыпала по скатерти устричные раковины.
— Ваша трубка с вами, Чарльз?
— Моя трубка? Да, со мной.
— Так, пожалуйста, курите ее. Ну, не рассуждайте, а курите, а иначе весь эффект пропадет.
Этот большой ростом и широкоплечий детина вытащил из кармана красный футляр, из которого вынул большую желтую пеньковую трубку и через минуту начал выпускать из нее большими клубами дым. Гарольд закурил сигару, а обе девушки — папиросы.
— Все это очень мило и напоминает об эмансипации женщин, — сказала Ида, посматривая вокруг себя.
— Ну, теперь я буду лежать на этом диване. Вот так! А теперь вы, Чарльз, садитесь сюда и небрежно обопритесь о спинку дивана. Нет, не переставайте курить. Мне это нравится. Ты, милая Клара, положи ноги на корзину с угольями и постарайся принять на себя рассеянный вид. Мне бы хотелось, чтобы мы украсили себя цветами. Вот там на буфете лежит салат. Ах, Господи, вот он! Я слышу, как он повертывает свой ключ в замке. — Она начала петь своим высоким свежим голосом какой-то отрывок из французской шансонетки, а хор подхватывал и пел «тра-ла-ла».
Доктор шел домой с вокзала в мирном и благодушном настроении, сознавая, что, может быть, он сказал лишнее поутру, что его дочери в продолжение целого ряда лет вели себя примерно во всех отношениях, и что если они переменились за последнее время, то потому только, что, как они сами говорили, они послушались его совета и во всем подражали миссис Уэстмакот. Он мог ясно видеть теперь, что этот совет был неблагоразумен и что если бы на свете жили только женщины, похожие на миссис Уэстмакот, то не могло бы быть счастливой и спокойной жизни. Он был сам во всем виноват и ему было больно подумать о том, что, может быть, его запальчивые слова расстроили и огорчили его девочек.
