— Видукинд и Аббио рядом с Карлом? Они же враги непримиримые…
— И пусть враждуют. Когда это еще до бояр дойдет… Когда дойдет, дружины их давно уже драться с данами будут. Пусть сейчас думают, что у Карла мир со всеми кроме Готфрида. Потому Карл и отказался принять Сигурда. Да, это обязательно. Карл отказался принять Сигурда.
— Да как же он его не примет… Герцог все ж никак…
— А просто, взял и не принял. Чтобы показать Дании — Годослава он в обиду не даст.
— Это все?
— Еще что-то добавить надо. Дескать, второй гонец ко мне отправлен с приказом срочно готовить для войска Карла две тысячи стрельцов. На случай, если Карл решит с Готфридом воевать. И пусть пожалуется, что Карл глупость городит. Где ж две тысячи-то взять… На них стрел, мол, не напасешься за три года…
Сфирка засмеялся.
— А что… Когда чуть-чуть соврешь — никто тебе не верит. А если уж врешь по большому счету — никто и сомневаться в правде не будет. Годится, княже…
— Добро. Еще отправь гонца к Годославу, пусть передаст все мои действия. Отправляйся. Я пока отдохну. Как человека к боярам отправишь, расставь людей смотреть, что Прокла и Лавр выкинут. И что другие делать будут. А потом приходи ко мне. Гонцы будут, пусть сюда с докладами бегут. Пусть не стесняются будить…
Аббио стукнул кулаком по грубому столу, установленному в палатке. Стол у него выполнял помимо своего основного предназначения еще и функцию маленького сигнального колокольчика, такого привычного в домашнем обиходе всех знатных людей, но не нашедшегося в походной обстановке из-за спешности сборов.
И сразу же с улицы за полог зашел слуга, словно давно ждал сигнала эделинга.
— Быстро найди какую-нибудь одежду для моего спасителя. И фрамею ему принеси, чтобы от сакса его никто не отличил. Бегом!
Несмотря на грозный окрик, слуга задержался, чтобы окинуть взглядом стройную фигуру Люта, так не похожего на сильных и широкоплечих, заросших волосами лесных саксов, составляющих основное окружение эделинга.
Далимил молча ждал, отступив от раненых на два шага.
— Мой эделинг, — начал второй раненый сакс, до этого молчащий. — Мы достойны смерти, но мы не предали своего господина. Беда в том, что мы привыкли сами устраивать засады, но франки обычно их не делают. Потому мы и оказались беззащитны. Как нам было знать, что эти воины…
— Я вам доверил свою жизнь, — без жалости перебил говорившего Аббио. — Вы должны были каждый взгляд со стороны ловить. Собой жертвовать, но не дать врагу подойти ко мне близко. А вас самих зарезали, как овец, и меня чуть не повесили. Меня — эделинга! — хотели повесить, как какого-то никчемного бродягу без имени, без племени… Вы опозорили весь свой род! И вместо признания вины пытаетесь оправдываться. Где Стенинг?
