Бронислав почувствовал себя так, словно его стукнули обухом по голове.
Придя в себя, он несколько раз прочел историю разоблачения и сделал кое-какие выводы для себя.
Если Бакай, бежавший из Варшавы агент охранки, представил Бурцеву полный список провокаторов, сотрудничавших с Варшавской полицией, то он, несомненно, должен был включить туда и его, Бронислава. Независимо от того, была ли их затея серьезной или легкомысленной, героической или провокационной, она рассматривалась как тягчайшее преступление — покушение на жизнь государя. Бакай не мог забыть о нем. А между тем его фамилии в списке нету. Ей надлежало быть, если он провокатор; в списке названы все агенты полиции до 1908 года. Зато там фигурирует некая «Олена Казимирович, 26 лет, орудовавшая в кругах социалистов Варшавы и Парижа...» Не Юлия ли это Потомская, она была того же возраста, та самая Юлия, которая в Париже уговорила их совершить покушение, вооружила и повела? Он бы полжизни отдал за то, чтобы се увидеть...
Но вот и сообщение, что Станислав Бжозовский[9] — провокатор. Бронислав не верил. Он читал роман «Пламя». Такое мог написать только человек, всем своим смятением, своей болью и мечтой преданный революции. Провокатор бы так писать не смог.
Брониславу показалось, что «Дзенник Петерсбургски» пользуется большой свободой слова. Очевидно, петербургская цензура мягче, чем варшавская. К этому выводу он пришел, прочитав отчет о прошлогоднем посещении польских поселений в Восточной Сибири епископом Яном Цепляком в сопровождении еще нескольких священников. Маршрут их поездки проходил через Вологду, Екатеринбург, Омск, Новониколаевск, Красноярск, Иркутск, Нерчинск, Благовещенск, Сахалин, Владивосток. Этим мероприятием епископ прогневал власти, ему запретили дальнейшие поездки и лишили жалованья.
А в полутора десятках номеров «Курьера Варшавского» за первое полугодие отражалась хорошо знакомая Брониславу унылая жизнь покоренной страны. На масленицу, как всегда, устраивали балы. Бал «Молодого искусства» в Филармонии, доход от которого пред назначался на строительство Дома изобразительного искусства. Бал под названием «Маскарад прессы», организованный Обществом писателей и журналистов в пользу вдов и сирот работников пера. Бал «У полюса» по случаю экспедиции Кука и Перри к Северному полюсу. Декорации изображали ледовые пещеры, публика была в костюмах эскимосов и т. д.
Этой зимой охотнее, чем раньше, ходили к «Момусу» в ресторан «Оазис». По случаю годовщины кабаре дирекция пригласила из Кракова Боя-Желенского
