С тех пор как они поженились, Кэрол, находясь в пределах досягаемости, брала на себя полную ответственность за основные деяния Дэна. Он отрекся от своих прав и даже не заметил этого. Кэрол вовсе не была доверенным сатрапом императрицы Бурфордской, она ведь даже не имела доступа к заветной кредитке. Ей достаточно было просто присутствовать… и, поскольку она хотела, чтобы Дэн выпил пива, что ж…
— Ну, да… я бы выпил бутылочку… но что я скажу в группе св. Симона? Что я скажу Дэйву 2? Они… они… верят в меня.
— Да, но я тоже верю в тебя, Дэн, и думаю, что одна-единственная бутылочка время от времени никому не повредит. К тому же они все время твердят, что отказаться от алкоголя можно только на день, а делать это нужно ежедневно. Но сегодня у нас с тобой особая годовщина, — после слова «особая» Кэрол сделала кокетливую паузу, — так, может, в этот день ты не станешь отказываться?
Вы видите, с какой легкостью она до основания [ИЗ] разрушила идеологический сад камней, возведенный Дэйвом 2 в небольшом, надо заметить, палисаднике Дэновского интеллекта! Это наглядно демонстрирует изменчивость и бесконечную податливость человеческого духа. Конечно же, помогла и соль, поддержавшая жажду, которую Дэн нагулял, пиная шары с Барри, помогла и шпанская мушка, которая уже начинала раздувать угольки в тощей промежности Дэна.
Кэрол плюхнула перед Дэном банку пива Lamot. Она была холодная как лед и покрыта пленочкой морозного конденсата. Кэрол достала баночку и для себя. Они выпили по банке, а потом еще по две.
Переместившись в гостиную, Дэн поставил свой реквием: Dire Straits. Они станцевали медленный танец, после чего с энтузиазмом набросились на остатки собранной Кэрол эклектичной коллекции. Дэн выпил бутылку Gulder, а потом две или три Pills. Он уже напился. Кэрол не забывала о своей роли и осторожно вела их обоих к цели. Две трети каждой бутылки она выливала в горшок с юккой. Она знала, что Дэн может выпить еще бутылок пять-шесть, пока полностью не вырубится, однако возбуждающее средство могло внести свои коррективы…
По мере того как Дэн напивался, им овладевало сладковатое чувство вины непонятно перед кем, он делался слезлив и сентиментален. Уже поддатый, он оросил плечо Кэрол слезами благодарности и жалости к себе. Она откупорила синюю бутылку густого сладковатого пива, сваренного крошечным, закрытым для непосвященных валлонским орденом. Дэн заглотнул ее молниеносно. Шпанская мушка поддерживала его в вертикальном положении. Хмельной туман пробило изумление, когда он почувствовал, как тоненький хуек его вытянулся и даже замахивается на продолжение банкета. Дэн удивился бы еще больше, если бы знал, что Кэрол чувствовала то же самое.
