— Роман Кирилыч, простите, Христа ради, — Луша опустила глаза. — Я не имела права сейчас так говорить с вами. Ни по летам моим, ни из того, что сестра ваша — моя драгоценная благодетельница.
— А вы любите мою сестру, mademoiselle Прохорова? — какая-то новая мысль затеплилась в глазах Романа Кирилловича.
— Она лучше всех на свете! — пылко воскликнула девушка. — Как бы я хотела на нее походить, только походить на нее — невозможно, потому что другой такой не может быть в Натуре! Да я умерла бы за нее десять раз!
— Я бы тоже, — тихо сказал Сабуров.
— Ан вот ты где, Роман, — произнесла мать Евдоксия, входя.
Она словно бы не заметила смущенного вида Сабурова и Луши.
Вид же о обоих между тем отчего-то был таков, будто их застали на чем-то решительно неподобающем. Впрочем, Роман Кириллович бы в последнем случае смутился куда менее.
— Вы прежде меня побеспокоились, матушка, — наконец заговорил он. — Я и сам хотел всех отправить сюда, только вы опередили. Но из чего здесь Медынцев? Увивается за Панной? Я ему не доверяю.
— Доверься мне: он здесь не только поэтому, Роман. Ты, я слышала, ненадолго?
— На полчаса по моему брегету. Лена, а что ты так сияешь? Простите, матушка, случайно сорвалось.
— Бог простит. — Игуменья улыбалась. — А причина радости у меня есть. Отсудила я, Роман, рощицу, что еще в осьмидесятых годов от нас в казну отрезали. Теперь сестры не будут мерзнуть зимой-то. Вот и веселюсь.
— Хорошее дело.
— Я, матушка, отнесу учебники мальчикам, — Луша, подхватив несколько книг, выскользнула из библиотеки.
— Мне нужны все мыслимые противоядия, — Роман Кириллович принял обычный свой сосредоточенный вид.
— Тотчас же распоряжусь. Но только вот что, Роман… Не так уж и много противоядий, что помогают, когда уж организм отравлен. Да и вообще противоядий не так много, и они слабее ядов. Не обольщайся на сей счет.
— Без того всё делаем, чтобы яд ему не достался. Что случилось? — вертикальные морщины на лбу Романа Кирилловича проступили четче. — Лена, я вижу, что-то не так?
На сей раз он даже не заметил своей оговорки.
— Арсений был перед нами у Платоши, — медленно проговорила мать Евдоксия. — Государь уже болен. Болен не по-хорошему.
— Где Медынцев? — тут же спросил Роман Кириллович.
— На стене, дежурит.
— Ясно. Прости, распорядись, чтоб все лекарства были собраны побыстрей.
Через мгновение Романа Кирилловича уже не было. Вопреки его просьбе игуменья немного промедлила, глядя на свежие завалы выбранных Лушей книг.
