— Это не актуально, про кадры, — отозвался Дольников. — Нынче все решают деньги. Забыла, в каком веке живешь? Но мы отклонились от темы.
Закукаревший мобильник прервал скандал…
Галя ответила. Что-то по работе…
Деловая вобла, ничего не скажешь. Таких, как она, поискать…
Он немного ошибся — на Галине написано: «Осторожно, злая собака!»
Наконец, Галина вдоволь натрепалась о новых моделях.
— Ну, теперь твой ход, козюлька моя, — напомнил Кирилл, поспешив сменить тему. — Как там Наташка? Ты вот шумишь, а ребенок…
— А что ей сделается? — резко заявила вдруг жена с несвойственной ей интонацией. Когда речь шла о дочери, она начинала лепетать в нехарактерном для нее стиле. — Ребенок у мамы! — отрезала Галина.
— Ты обожаешь работать тихой сапой! — возмутился Кирилл. — Я ведь хотел ее видеть! Для того и приехал сегодня пораньше… Как тебе нравится сушить мне мозги! У меня, как всегда, полный затык на работе!
— Перехочешь! — ехидно пропела жена. — Пока поразвлекаешься с бабами!
Дольников махнул рукой:
— Дремучий у тебя ум, Галина! Если он и есть, то слишком незаметный! Ладно, заскочу в пятницу… ЕБЖ… Хотя дел выше крыши… И слишком широк колебательный момент. А я лучше больше ничего не буду говорить, иначе что-нибудь скажу, как говорит господин Черномырдин.
Галина взглянула на мужа исподлобья и встала.
— У меня тоже дел полно! Надеюсь, мне не нужно тебя развлекать?
И вышла. Стройная, как милицейский жезл, — Кирилл вспомнил Лёку и ее папашку — и свободная, как ветер в поле. Открытая и замкнутая одновременно. Вот зараза… Все вы, бабы, стервы…
— У тебя, надо сказать, замечательная во всех отношениях фамилия, — заявила откровенная Лёка Кириллу. — И намекающая на раздолье вообще, и долевое участие многих женщин в твоей многострадальной судьбе…
Кирилл страдальчески поморщился:
— Леля, не перегибай палку! Ты начинаешь играть мне на нервах…
Лёка разыграла удивление. Ей это ничего не стоило. Она готовилась в великие певицы.
— На нервах? Странно… По-моему, каждому нормальному человеку должно нравиться, когда о нем так говорят…
— Не паясничай! — обозлился Кирилл. — Ты уже работаешь в режиме нон-стоп!
— Неправда, командир! — нервно хихикнула Лёка. — Я свой «стоп» очень даже хорошо знаю! И ты свой тоже.
Она врала. После развода Лёка пустилась во все тяжкие, забыв об ограничителях.
Именно тогда у начальника городской милиции началась с новой силой головная боль — в лице единственной любимой дочки Лёки. Эта штучка могла свести с ума кого угодно, даже бывшего летчика-афганца. Со словом «нервы» он был знаком только понаслышке и не представлял себе даже приблизительно, что такое «депрессия». Излишне эмоциональные дамочки неизменно мечтали выйти за него замуж, но полковник оказался очень прочно женат.
