У матери не хватало чувства юмора. Так говорила тетя Соня, всегда хохочущая от горестных рассказов старшей сестры.
— Тебе хорошо говорить! — однажды вышла из себя мать. — Завела бы своего, вот тогда я бы посмотрела на твое хваленое чувство юмора!
Тетя Соня ничего не ответила, но помрачнела. Лёка это заметила.
— Зачем ты бросила журнал и книжки на пол? — спросила как-то тетка у Лёки.
— Чтобы было смешнее!
— А почему же тогда мама не смеется?
— Ну… Она у нас серьезная женщина!
Смеялась опять только тетка.
— Тебе дай волю — так ты бы весь день скалила зубы! — злилась мать.
А еще Лёка хорошо помнила свою первую в жизни елку в каком-то клубе или Дворце культуры. В конце представления артисты, обращаясь к залу, подключили детей к скандированию — добро окончательно победило зло. Артисты вопрошали:
— Кто спас всех от нечистой силы злобной?
И сами отвечали:
— Это мы! Это мы!
И все дети в зале вместе с ними стали повторять: «Это мы! Это мы!»
Одна только Лёка отчетливо скандировала:
— Это вы! Это вы!
И ведь логически она была права. Зрители просто смотрели…
Лёка мечтала попасть на елку в Зимний дворец. Она думала, что это дворец, где зимой устраивают елки. Они действительно проходили во дворцах, например, во Дворце съездов, о котором Лёка слышала. Типично советский ребенок, выросший во времена, когда дворцы принадлежали не царям, а народу, она сложила в уме простую ассоциацию — Зимний дворец потому и называется зимним, что там празднуется что-то зимнее. А что именно? Ну конечно новогодняя елка!
Лёка часто спрашивала у матери, почему так мало книг о девочках. Вот о мальчишках — сколько угодно.
Мать пожимала плечами.
— Очевидно, потому, что писатели в основном — мужчины и лучше знают и помнят именно свою детскую жизнь. О себе писать проще. Я тебе найду книги о девочках.
И нашла. Раскопала в старой библиотеке младшей сестры затрепанные «Динку» Осеевой и «Дорога уходит в даль» Бруштейн.
Эти книги Лёка перечитала раз по десять и выучила почти наизусть. Рисовала к ним иллюстрации. Вот Динка, вот ее сестры Алина и Мышка, вот Ленька…
Посмотрев на ее рисунки, мать попросила Лёку нарисовать Пушкина в какой-либо сцене его жизни — как стихи сочиняет, как гуляет по Царскому Селу, как сражается на дуэли… Лёка уже много знала о Пушкине по маминым рассказам и выразительному чтению. Мать обожала Пушкина и преклонялась перед его именем.
Лёка смутилась.
— Ну как же так — Пушкина рисовать?.. У меня не получится…
— А ты сто раз нарисуешь — на сто первый получится! — заявила мать.
