— Разве вы не знали, что его сиятельство повезет вас в своем фаэтоне?
— Понятия не имела, однако я этому очень рада, — ответила Онора. — Гораздо приятнее проехаться в открытой коляске, чем сидеть, закупорившись, в карете.
Она с облегчением подумала, что в путешествии в фаэтоне есть и еще один плюс — отпадает необходимость разговаривать с герцогом. Ей казалось, что в настоящий момент она этого хочет меньше всего, а ведь совсем недавно только об этом и мечтала.
Онора догадывалась, что герцог придет в еще худшее расположение духа, чем раньше, потому что вынужден уезжать от друзей и близких с какой-то незнакомой женщиной, на которой женился лишь затем, чтобы спастись от немецкой принцессы.
«Может, когда мы останемся одни, нам будет проще узнать друг друга», — подумала Онора.
Но эта мысль не придала ей уверенности, наоборот, в груди продолжал нарастать тяжелый ком.
Только она успела завязать под подбородком ленты, как в комнату вошла тетя.
— Ну что, готова? — проскрипела она. — Сколько можно копаться?
— Я готова, тетя Элин, — пролепетала Онора.
— Можешь идти, Эмили, — разрешила графиня. — Экипаж тебя уже дожидается, и я шкуру с тебя спущу, если ты что-нибудь забыла.
— Я уверена, миледи, что упаковала все, — ответила Эмили.
— Тогда чего ты ждешь?
Горничная пулей вылетела из комнаты, а графиня направилась к Оноре, которая сидела за туалетным столиком.
Когда тетя подошла к ней вплотную, Онора молча встала и вопросительно глянула на нее, ожидая, что та сейчас выскажется по поводу ее наряда. Однако слова графини вызвали у нее полнейшее недоумение.
— Итак, ты замужем, — с ненавистью в голосе произнесла Элин. — Теперь заруби себе на носу — герцог ненавидит, когда ему вешаются на шею и надоедают бесконечными заверениями в любви.
Онора так удивилась, что слова вымолвить не могла, однако, понимая, что тетя ждет от нее ответа, пробормотала:
— Ну что вы… Я вовсе не собираюсь… этого делать.
— И чем скорее ты родишь ему ребенка, тем лучше, — продолжала графиня. — Ему нужен наследник, имей это в виду!
Даже не взглянув на полное ужаса лицо Оноры и слезы на ее глазах, она вышла из комнаты, очевидно, решив, что больше говорить не о чем.
* * *
Когда они выехали из Лэнгстоун-Холла и на бешеной скорости мчались в фаэтоне, запряженном четверкой великолепных лошадей, Онора вспомнила слова тети.
Из-за предсвадебной суеты и спешки, а также из-за того, что она ни разу не оставалась с герцогом наедине, ей никогда и в голову не приходило, что от нее требуется рожать ему детей.
