- Этот твой помидорчик в готовом маринованном виде одноврёменно с «Сибирской» без проблем в любом гастрономе.
- Не понимаешь ты, старик, поэзии труда на земле! И все потому, что не садист ты, нет. И не народный мститель. Ты, дорогой мой Вовчик, - баптист натурель. Какая новая фемина опять влечет тебя в разврат?
- Погиб пиит. - Вовчик со снисходительной улыбкой поглядел на Бориса. Пикироваться они любили оба. - Никак мэтр Столяров снова впал в лирическую прострацию, нет? Лавры Мишки Вишнякова покоя не дают.
- Ты Мишку не тронь, - строго посмотрел через очки Борис. - Для кого Мишка, а вам, молодочел, Михал Евсеевич. Это Ваше безудержное величество только и умеет баб тискать, а мы - поколение шестидесятых - женщин всегда лю-би-ли!
- И на их деньги пили!
Вовчику очень понравился его экспромт.
- Не смешно, старик, не смешно, - ответсек Боря вернулся в исходное положение, отчего стул под ним скрипнул с пронзительной жалостью. - Но чего не простишь зеленому поколению.
- Кстати, продолжая тему. Насчет народных мстителей, - Вовчик потыкал пальцем в номер «Мегаполиса». - Пенсии, кол-л-лега, мы дожидаться не стали. Это ж только некоторые - не будем показывать пальцем! - обретают смелость вскрывать язвы обчества, выйдя на какой-то там, но явно не заслуженный, отдых. В перерывах между приступами садизма и огородничества. А пытливый ум настоящего репортера.
- Гиены пера.
- .настоящего репортера и труженика многополосной печати.
- Хвались, едучи с рати!
- Имен-но! Это вы, дорогой Борис Ефимович, очень точно подметили, - с нее самой и едучи! Ре-ко-мен-ду-ю! - назидательно сказал Вовчик и развернул перед коллегой цветные листы. - Ду ю, ду ю, презентую!
Он вытянул из стаканчика с карандашами и шариковыми ручками фломастер и размашисто расписался над кричащим заголовком «ЧИТАго: кровавые дела провинциальной мафии».
- Ну-ка, ну-ка, - Боря поднес к глазам газетную страницу. - Так это ты, старина, разродился? Силен! Обличитель криминала и гроза козы ностры!
- А то!
Вовчик Николаев совершенно искренне, как и абсолютное большинство представителей творческих профессий, полагал себя мэтром. Конкретно - репортерского труда. Посему ему требовался творческий простор, вернее, более широкая аудитория читателей, общественное и профессиональное признание. Последнее - обязательно и крайне актуально.
Коллег следовало умывать регулярно, потому как, если есть мэтр, то все остальные собратья по перу могут классифицироваться только в две категории: а) способные писаки, но не мэтры; б) бездари.
