— Хорошо! — с готовностью согласилась Эллен. И принялась рассказывать ему историю про акулу, про детей без визы и про страшную бурю. Заодно она спела песенку. Потом стала рассказывать дальше. Громко и испуганно звучал ее голос из огромного кресла. Она забилась в самый угол, и залатанные подошвы ее ботинок умоляюще заглядывали ему в лицо.
Когда она кончила, он предложил ей шоколадку.
— А не может быть такого, что все это тебе приснилось? — осторожно спросил он.
— Приснилось? — закричала Эллен. — Ничего подобного! Тогда мне, по-вашему, приснилось, что дети во дворе больше не хотят со мной играть, приснилось, что маму высылают, а я должна оставаться одна, приснилось, что никто за меня не отвечает, приснилось, что вы спрятали карту и что мне отказали в визе?
— Все дети спят, — медленно сказал консул. — Только ты не спишь.
— Ночью в консульстве меньше народу, — пояснила Эллен. — Ночью не нужно номерков, ночью все получается гораздо быстрее, потому что это неприемные часы.
— Хорошая мысль!
— Да, — улыбнулась Эллен — Сапожник у нас в доме, знаете, чешский сапожник, так вот он сказал: «Сходи к консулу, консул хороший человек, консул отвечает за ветер и за акул, консул и за тебя тоже отвечает!»
— Как ты сюда прошла? — спросил консул уже настойчивее.
— Дала швейцару яблоко.
— А может, тебе все приснилось? Иди-ка домой.
— Домой? — Эллен не сдавалась, — Это значит туда, где мама. А моя мама завтра уплывает, моя мама послезавтра будет уже там, где вокруг синева, где ветер засыпает, а дельфины играют вокруг Статуи Свободы!
— Вокруг Статуи Свободы дельфины не играют, — перебил консул.
— Ну и что. — Эллен опустила голову на руки. — Я устала, мне уже давно пора спать, я же завтра уплываю.
Ее доверие было безжалостно. Оно веяло в прохладной комнате, как ветер пустыни.
— Дайте мне визу!
— У тебя температура, — сказал консул.
— Пожалуйста, дайте визу!
Она придвинула папку для рисования к самому его лицу. В зажим был вставлен белый лист, на котором большими неумелыми буквами было написано: «Виза». Вокруг была россыпь разноцветных цветов, — цветы и птицы, — а внизу тянулась линеечка для подписи.
— Я все принесла, вы только подпишите. Пожалуйста, господин консул, ну пожалуйста!
— Все не так просто. — Он встал и закрыл окно. — Не так просто, как с упражнением, которое тебе велели переписать после уроков. Пошли, — сказал он, — теперь пошли! Я все тебе объясню на улице.
— Нет! — закричала Эллен и сжалась в комок в кресле. Щеки у нее вспыхнули. — Пожалуйста! Сапожник говорил, сапожник же говорил: «Кто отвечает за ветер и за акул, тот и за тебя отвечает!»
