— Что? — взвилась продавщица.
— Кофе — это мужской род, в школе проходят по программе.
— Что вы меня достаете? — опять заорала девица. Она еще что-то хотела добавить, но Шурик ее прервал.
— Рот прикрой, любезная. Сейчас ты мне подашь кофе «три в одном», картофельную калитку, а потом жалобную книгу. Вообще-то три калитки. Живо! — повышать голос у него получалось неловко, но достаточно грозно.
— У нас никакого кофе нету, только «три в одном»! Пирогов тоже нету, только калитки! — орала продавщица, однако каким-то образом выложила на прилавок и чашку с кипятком и пакетиком кофе, и тарелку с калитками. Шурик внимательно следил, чтобы она в горячке боя не плюнула ядовитой слюной в воду, либо на пирожки. — Шестьдесят девять рублей!
— После того, как поем и получу жалобную книгу, — сказал он и отошел со всей своей нехитрой едой к стоячему столику в углу.
— Счас, будет тебе жалобная книга, — проклекотала девица и ушла в подсобку. Наверно, книгу искать.
Шурик успел доесть последнюю калитку, допивая остывающий кофе со сливками, как входная дверь открылась. Вошли два человека в одинаковых, похоже — дерматиновых, куртках. Черноволосые и чуть прыщавые, среднего роста, они выглядели как братья-близнецы. Оба были достаточно молоды — лет двадцать-тридцать, не определить. Не чурки, это было наверняка, значит — местные, заонежские пацаны.
Один прислонился к стойке бара, другой же прямиком двинулся к Шурику.
— Этот, что ли? — сказал он очень громко, словно боевой клич бросил. Выглядел парень грозно, широко расставляя ноги, он надвигался на очкарика. Такие, пользуясь случаем, могут забить хоть самого богатого и знатного жениха России, плюя на двухметровый рост последнего, и особенно плюя на последствия.
Шурик достал сзади, из-за брючного ремня пистолет, мгновенно взвел курок и выстрелил надвигающемуся прямо в лоб, благо расстояние уже было минимальным. Потом быстро вышел из-за стола, переступил тело и выстрелил второй раз. Брат-близнец согнулся пополам, схватился руками за бок и завалился к своему приятелю.
— Быстро отошла от кричалки! — сказал Шурик продавщице, которая так до сих пор и не осознала произошедших перемен. Ее глаза не округлились — дальше было некуда, она тупо уставилась на тела своих земляков.
Видя, что не понят, Шурик дулом показал направление. Пес его знает, есть тут у них тревожная кнопка? Но если есть, то где-нибудь за стойкой.
Продавщица, сделав очень скорбное лицо, хватая по-рыбьи воздух ртом отошла к окну. Шурик наконец-то смог протереть запотевшие стекла очков.
