Мы дружелюбно помахали в свою очередь и ответили. «Мена мунал», — сказал я, «Шли бы Вы отсюда, девчонки» — сказал Саша.
— Это комплимент, — ответил я на предыдущий вопрос.
— И я тебе отвечу, старина, — Саша успокоительно рыгнул, вызвав волну гнева у чаек, кружащих поодаль в надежде перехватить кусок доброй еды. — Мир изменился. Новые технологии, защита природы, прогресс, Вашу мать! Но люди-то не меняются. Как было двести — триста лет назад подавляющее большинство начальствующего населения негодяями — так и сейчас. Куда ни посмотри, урода легче увидеть, нежели нормального человечного человека. Я — нормальный штурман, но таких, как я, удручающее меньшинство. Море — не моя стихия. Будет возможность свалить на берег — без раздумий уйду. Но пока заработок прочно держит меня на волнах. Ты, что ли, губишь свое здоровье в консервной банке из-за романтики?
Я запустил в ближайшую чайку самой увесистой куриной костью, но та легко поймала мой подарок на лету и сразу же получила по голове от своих товарок. Кость перебрасывалась из клюва в клюв, но вниз, на камни, упорно не падала. Со стороны это казалось прелюбопытной птичьей игрой.
— А вывески Вас в машинном отделении не учили читать? — строго обратился ко мне старпом и бутылкой указал на информационную табличку.
Администрация предупреждала туристов воздерживаться кормить чаек (особенно с рук) по причине того, что птицы могут нанести травму (несовместимую с жизнью).
— Да я вообще в море человек временный. Вот уже больше десяти лет как, — проговорил я.
— Вот то-то и оно! — воздел палец в крышу, как перст в небо, чиф. — Посмотри, кто у нас работает? Хамы, идиоты и ворье. Впрочем, как везде. Насмотрелся я за свою многолетнюю морскую практику на капитанов! Скоро сам буду капитанить. Кем стану? Может быть, таким же мутантом, как этот Горошков?
— Вряд ли. Сволочью, конечно, стать придется, но зато — порядочной, — возразил ему я.
— Стать порядочной сволочью — это тоже перспектива, — вздохнул Саша. — Встречаются и среди стармехов настоящие красавцы. Такие, что механический народ с воем разбегается каждые два месяца.
— Точно, за всю работу я встретил два раза таких приматов. Даже фамилии запомнил: Молодцеватый — из Петрозаводска и Хлопунов — из Мариуполя. Просто, как близнецы были. Лишенные совести напрочь. Впрочем, и механических навыков.
— Вот потому и стали такими мерзавцами, что в работе понятия не имели. Точно?
Я кивнул головой. Вспомнив тех двух деятелей, я поневоле внутренне напрягся. Уж очень здорово они донимали меня, не понятно, правда, с какой великой целью. Молодцеватого я терпел всего ничего — дней двадцать. Потом, получив через старпома уведомление о своем позорном списании с борта, сделал за короткое время все, чтоб мой уход с судна сопровождался аплодисментами общественности, и спускался бы я по трапу с высоко поднятой головой. А именно: собрал профсоюзное собрание среди очумевших членов команды, которое подтвердило мое трезвое состояние (причина моей отставки была достаточно банальной — пьянство на рабочем месте) и, пользуясь удобным случаем, сгонял в город (мы стояли в порту), где медицински зафиксировал свое алиби. Стармех утром следующего дня опрометчиво назвал меня «трусом», раз я так засуетился. Тем самым развязал мне руки. Молодцеватый осознал свою ошибку уже на юте, куда весело добежал, направляемый моим указателем в форме кулака. Вечером я уезжал домой, экипаж на помощь к лидеру машинной команды не спешил, поэтому я провел образцово воспитательный процесс. Зрители отсутствовали, и это очень вдохновляло. На суровые в своей справедливости речи дед отвечал точными ударами живота, извините, попы, по моим обутым в тяжелые сэйфити-шузы ногам. Мне было нисколько не больно. Расстались мы на оптимистической ноте: Молодцеватый просил не преследовать его в Петрозаводске, я строил козьи морды, изображающие, что я теперь готов на все. И ведь встретились мы спустя полгода совсем случайно. Друг друга, как положено, не узнали. Мне пришлось уволиться с пароходства, Молодцеватый, естественно, узнав об этом, посчитал это своей заслугой. Поэтому при встрече изрядно струсил, ожидая мести от бешеного карела. Но разве мне это было нужно?
