Шел проникновенный дождь. На фальшборте между третьим и четвертым трюмом сидел баклан и нагло гадил под себя. Я поднял кусок арматурины и запустил в птицу. Она даже не пыталась улететь — просто сложила на чахлой груди крылья и сделала шаг в сторону моря. Через минуту баклан, как ни в чем не бывало, покачивался на малой волне поодаль парохода. Я ему показал для устрашения кулак, он же никак не отреагировал, плыл себе по бакланьим делам.
— Знаешь, Саша, сдается мне, что на судне обязательно должен быть самый завалящийся гидрокостюм. Кто-то из нас оденет его, вооружится кислородным изолирующим аппаратом, пару раз вдохнет под водой, пробираясь по коридору — и мы уже у цели.
— Хорошо. И я тебе отвечу, — заметил старпом, доставая из кармана связку ключей, — пошли открывать помещение пожарного имущества. Только меня терзают смутные сомнения.
— Что, костюма может не быть?
— Да нет, — поморщился он, — ладно, по месту разберемся. Пошли.
Действительно, гидрокостюмы имели свойство присутствовать, впрочем, как и баллоны с кислородом. Единственной проблемой было то, что ни я, ни Саша, не смогли бы одеться в прорезиненную одежду. Размер, знаете ли, маловат.
— Вот это я и имел в виду, — вздохнул мой коллега, растягивая в руках карликового размера подводную униформу. — Нет, в самом деле, Золушку нам с тобой не удастся найти, чтоб натянула на кого-нибудь из нас это.
— У вас, что — в экипаже дети были?
— Будто в других компаниях дела обстоят иначе?
Действительно, экономия во всем — кредо работы всех судовладельцев. Поэтому они и покупают по дешевке завалявшиеся миниатюрные гидрокостюмы — они на порядок дешевле нормальных.
Вообще, вся беда флота в том, что он, по большому счету, если и тонет, то не от пресловутого человеческого фактора, а от самой страшной европейской болезни — от жадности. Хотя, конечно, иногда и господа штурмана ставят суда на подводный отстой, но это не так уж и часто. Все немецкие, голландские и некоторые другие собственники за копейку удавятся. Экономят на всем: на постельном белье, на моющих средствах, на рабочей одежде, на снабжении необходимыми запчастями, на еде, в конце концов. Чувство голода — спутница моряка. Чем важней капитан для кампании, тем скуднее рацион блюд. Поэтому, проработав пятнадцать лет в море, я никогда не здороваюсь с капитанами, если случайно доведется с кем-нибудь из них на берегу встретиться. Эти ребята, а особенно немецко-голландский их контингент, эталон скупердяйства. А нам теперь — страдай тут от невозможности добраться до кладовой.
