— Все в порядке. Один из нас уже успел позавтракать, — сказал Стюарт и пошел к телевизору. — У вас тут кабельное должно быть.
— Какой сок желаете? — спросил нас карлик.
— Апельсиновый, — хором ответили мы.
— Приятного аппетита! — душевно пожелал он нам, выложил блюда, наполнил стаканы, убрал свои блестящие колпаки и вышел за дверь. Я сразу представил себе, как он садится на свою маленькую тележку верхом, берет в руки крышки своих кастрюль и лихо гонит по коридорам в направлении кухни, ударяя на поворотах ими друг о друга, на манер литавров. Даже прислушался. Но ни посвиста удалого молодецкого, ни звона металла не услышал. Значит, он воспитан по-другому, по-аглицки.
Итак, что же такое интересное нам принесли, подумали мы и уставились на еду. Стюарт у телевизора хмыкнул. Тогда я еще не подозревал, что мне придется из утра в утро в течение нескольких месяцев отдавать дань английской традиции, ковыряя вилкой в двуглазой яичнице, жареных шампиньонах и сомнительного цвета колбасках, которые по своей форме напоминали то, что в былые времена доказывало всем советским людям существование еще допедигрипалловых собак. Впрочем, вкус сравнивать не берусь — пробовал только эти пресловутые английские сардельки, но, наверно, отличий должно быть маловато. Радовало лишь то, что сок оказался чрезвычайно похож на натуральный.
— Ну и гадость эта Ваша заливная рыба, — сказал мне Саша приглушенно.
— Извиняйте, барин, бананьев нема, — согласился я.
Позднее мы научились, конечно, отказываться от мясных полуфабрикатов за утренним столом, заменив их различными кашами с одинаковыми вкусами.
— Ну что, Стюарт, поехали в порт, что ли. Поди, заждались нас уже? — обратился я к увлеченному просмотром керлинга нашему товарищу.
Тот выключил телевизор:
— Ладно, если больше утром делать нечего, поехали на работу. Может и будет с этого какой толк.
Правда, пришлось всем немного подождать меня, потому как за ночь мои ступни, наконец, оформили окончательно свои отношения с моими же кожаными легкими полуботинками: проступили гигантские водянистые мозоли. Пришлось долго кряхтеть и кусать губу, запихивая ноги в обувь со снятыми шнурками. Первые шаги были крайне мучительны, но потом, цепляясь за стены, стало чуть полегче.
Саша, захлопывая дверь, побормотал под нос:
— Попасть бы сюда вечером и не заблудиться! Ни хрена дорогу к номеру не запомнил.
— Язык до Киева доведет, — напомнил я ему.
— Еще бы где изловить этого языка! — проворчал он, и мы умчались начинать свой первый рабочий день.
