— Сначала доставим этого фрукта в участок.
Но Уолтер настаивал, уверял, что они в два счета управятся, и Лу хочешь не хочешь, а пришлось везти Уолтера домой. Пока ехали к Уолтеру — от моста до его дома было рукой подать, — оба не проронили ни слова; дом стоял на симпатичной тихой улочке трехэтажных кирпичных домиков, окаймленных по фасаду чуть отступя от обочины не так давно посаженными молодыми деревцами.
Выходя из машины, Уолтер сказал разносчику:
— В Германии тебя б за такое убили. А он всего-то и хотел тебя оштрафовать, заплатил бы доллар — и все дела. — И поднялся на каменное крыльцо.
Чуть погодя, Лу надоело ждать, он погудел раз-другой. На втором этаже отдернули штору, и Уолтер — в исподнем белье — крикнул:
— Еще пять минут, Лу, вытру только ноги.
Уолтер спустился, они проехали несколько кварталов назад и въехали на мост. Посередине моста им пришлось притормозить: машины шли вереницей, одна впритык за другой, тут разносчик открыл дверь и — чего они никак не ожидали — поковылял по мосту, чудом увертываясь от трейлеров и грузовиков, двигавшихся навстречу. Перебежал пешеходную дорожку и вскарабкался — откуда только силы брались — на перила моста.
Однако шустрый Лу тут же кинулся за ним и ухватил разносчика за полу в тот самый момент, когда тот готовился спрыгнуть с перил.
Лу рывком стащил разносчика на землю. Тот грохнулся затылком об асфальт, котелок подпрыгнул, завертелся и упал к его ногам. Сознания, как бы там ни было, он не потерял. Лежал на асфальте, стенал и раздирал пальцами — ну когти и когти — грудь, руки.
Полицейские стояли, смотрели на него, не зная, что предпринять, — крови не было видно, значит, он не поранился. Они обсуждали, как им поступить, когда мимо проходила толстуха — глаза ее слезились, голова, несмотря на жару, была замотана белым платком, на пухлой руке висела большая корзина с солеными крендельками по пять центов — и остановилась полюбопытствовать, что тут стряслось.
Увидев старика, она обратилась к нему:
— Блуштейн! — но он не поднял на нее глаз — продолжал раздирать руки.
— Вы его знаете? — спросил толстуху Лу.
— Это Блуштейн. Я его встречаю тут по соседству.
— Где он живет?
Она задумалась, но, видно, не знала.
— Отец мне говорил, что у него был свой магазин на Второй авеню, но он его потерял. Потом умерла его хозяйка, ну и дочь сгорела — пожар случился. А у него у самого чесотка, его в больнице лечили-лечили, а не вылечили. Говорят, он продает лампочки вразнос.
