Невольники, недавно привезенные из Африки и все еще сохранявшие наследие своего общинного строя, убегали группами и пытались основать селения для беглецов в диких местах, на границе. С другой стороны, рабы, родившиеся в Америке, предпочитали бежать в одиночку и, обладая навыками, которым обучились на плантации, старались выдавать себя за свободных.
В английских колониальных документах есть отчет 1729 г. вице-губернатора Виргинии британской Торговой палате, в котором говорится о том, что «несколько негров, около пятнадцати человек… сговорились бежать от хозяина и обосноваться в цитадели соседних гор. Они нашли способ заполучить некоторое количество оружия и боеприпасов, взяли с собой часть провизии, свою одежду, постельное белье и рабочие инструменты… Хотя, к счастью, эта попытка была пресечена, она все же должна побудить нас к некоторым эффективным мерам».
Рабство было очень выгодно некоторым рабовладельцам. Вскоре после Американской революции Джеймс Мэдисон[13] рассказал английскому гостю, что ему удавалось зарабатывать 257 долларов в год с каждого негра, тратя на его содержание лишь 12–13 долларов. Другой точки зрения придерживался рабовладелец Лэндон Картер, который за пятьдесят лет до этого писал, жалуясь на то, что его невольники настолько пренебрегали своей работой и были настолько не склонны к сотрудничеству («или не могли, или не желали работать»), что он начал размышлять, а стоило ли вообще содержать их.
Исходя из того что организованные восстания были редки, а на Юге удалось сохранять институт рабства в течение двухсот лет, некоторые историки представляют такую картину: рабы смирились со своим положением; их африканские корни были уничтожены, и, по словам С. Элкинса, они превратились в «самбо»[14], «общество беспомощных и зависимых» людей. Или, как отмечал другой историк У. Филлипс, чернокожие смирились «с подчинением по расовому признаку». Но при целостном взгляде на образ действий рабов, на сопротивление, имевшее место в повседневной жизни, от безмолвного нежелания работать до побегов, картина становится иной.
В 1710 г., предупреждая законодательную ассамблею Виргинии, губернатор Александр Спотсвуд заявил:
… свобода ходит в колпаке, который может, не имея языка, привлечь всех, кто страстно желает сбросить оковы рабства, и сам такой Бунт будет безусловно сопровождаться столь ужасающими последствиями, что, я думаю, нам вовсе не преждевременно принять меры против такового, как укрепив самооборону, так и создав закон, предотвращающий сборища этих негров.
