С такой обалденной, научно-фантастической мыслью Кит и оказался перед небольшой каменной лестницей в полдюжины ступенек, которая вела вверх к решетчатой железной двери.
За дверью было довольно сумрачно, но всё же достаточно светло, чтобы вовремя заметить лестницу, а не разбить на ней нос и выбить себе зубы. Сверху пахло свежим вечерним воздухом… и дачей.
«А вдруг заперто!» - на миг ужаснулся Кит и на одно мгновение почувствовал себя бедным орком или троллем, которому запрещено выходить на земную поверхность, пока не наступит глубокая ночь.
Кит взбежал по лестнице и ударил ладонью по решетке…
Он не заметил боли в руке, потому что дверь отворилась. Ура!
И – час от часу не легче! – Кит оказался посреди глухого леса, на небольшой полянке, окруженной на первом плане кустами орешника, а за орешником – высоченными черными елями.
Но незнакомый глухой лес вокруг и холм с дверями, ведущими в подземный ход или выводящими из него, - все это было сущей ерундой в сравнении с тем, что Кит увидел на поляне.
Поляна, на которой оказался Кит, было обставлена-украшена… теми самыми антикварными вещами, которые толпились в папиной комнате и которыми папаня так гордился! Только эти вещи, если приглядеться, были поновее.
Посредине поляны стоял тот самый маленький столик, который Кит называл «журнальным». Папа на это смеялся. «Точная копия Чиппендейла, конец девятнадцатого века!» - гордился папа, и Кит уже давно знал, что это не мультяшные диснеевские бурундуки-спасатели делали такие столики, а - знаменитый английский мастер, вроде как тезка сразу обоих-двух бурундуков.
А на столике стояло самое любимое сокровище папы – тот самый граммофон!.. И первый раз Кит посмотрел на него не с ненавистью и презрением, а как на родного и близкого…
Чуть поодаль, прямо на стволе ближайшей ели, висели старинные часы с кукушкой – причем на той же высоте, как и в папиной комнате!
А в другой стороне, на толстой ветке орешника, была повешена та самая картина в резной золоченой рамке – небольшой натюрморт с цветочной вазой и букетом то ли васильков, то ли незабудок.
А под картиной, на пару шагов левее, торчал бронзовый подсвечник. У папы он стоял на вполне современной тумбочке, а здесь – на пне! Дистанция между картиной и подсвечником - это Кит сразу приметил – была как и в папиной комнате.
Явно не на своем месте, если учитывать общее расположение домашних предметов, почти в точности повторенное на поляне, находился еще один папин «любимец» - старинный стул в «стиле рококо», с кривой спинкой, кривыми ногами и кривыми подлокотниками. Папа любил сидеть на нем, когда читал книжки. Этот кривой, как древний мутант, стул тоже не нравился Киту, но здесь ему вдруг стало очень жалко этого родного стульчика, потерявшегося в чужом лесу.
