Киту стало страшно, хотя и страшно уже - по-другому, чем недавно, у арки. Он вдруг почувствовал, что в одно мгновение оказался очень далеко не только от школы, но и от дома. На самом деле это подсказало ему не сердце, а его четкий, совершенный рассудок.
А князь Веледницкий радостно подтвердил его опасения:
- Добро пожаловать в одна тысяча девятьсот пятнадцатый год!
Глава третья
с появлением дерзкой княжны на аэроплане-трансформере,
а также – представлением других необыкновенных персонажей
и подозрительных бронзовых львов
Не успел Кит моргнуть, как получил еще одно подтверждение тому, что провалился в «одна тысяча дремучий»: из-за леса, что рос поодаль на склоне, слева от дороги, вылетел самый настоящий старинный самолет – биплан.
Если всю эту массу впечатлений, навалившихся на Кита, представить в виде большого красивого торта, то настоящий старинный биплан в синем небе мог претендовать на роль шоколадки или вишенки, водруженной на вершину такого торта.
- Доннер ветер! – почему-то очень недовольно пробурчал князь, и Кит только на другой день узнал, что это такое немецкое ругательство.
Биплан, тем временем, заложил вираж вправо, и теперь, снижаясь, летел навстречу.
Кит мигом догадался, кто там сурово сидит в небесах за штурвалом биплана. Он же сидел внизу, в старинном авто, бедный и бледный, и смотрел на летний простор и биплан над этим простором, забыв выдохнуть воздух московской подворотни начала двадцать первого века…
От биплана вдруг отделилась темная точка-капелька и полетела вниз, будто птичка сделала то самое на лету… Капелька достигла земли и – БА-БАХ!
Огонь! Комья земли во всех стороны, удар воздуха в лицо!
С князя сорвало фуражку, она плюхнулась на заднее сиденье.
- Дьявол! – вскрикнул князь уже по-русски. – Немец, что ли, впрямь?!
Он резко притормозил, поднялся в рост и, повернувшись назад, вперился в аэроплан, заходивший на новый круг.
- Ах, Лизон, Лизон, подведешь ты нас под монастырь! – очень сокрушенно пробормотал князь.
В ответ на этот упрек, биплан, замкнув круг, нагло так покачал крыльями и с рокотом пронесся у них над головами.
- Карцер по тебе плачет! – прямо-таки рассвирепел князь.
А Кит так и сидел себе – ни жив, ни мертв…
Князь, бормоча себе под нос всякие невинные, то старинно-аристократические ругательства, немного прибавил скорости.
Они стали проезжать мимо аккуратного прямоугольного прудика, на берегу которого сидел на аккуратном складном стульчике ровесник Никиты, белобрысый босой чувак в белой рубашке с рукавами, закатанными до локтей, и темных брючках, закатанных почти до колен.
